Наши крылья растут вместе (СИ)

Усталость так сказывалась на его психике, что он пошел на такое безумие, лишь бы только встряхнуть себя. Почувствовав, как она легла рядом спиной, стараясь не касаться его, он вдохнул больше воздуха, закрыв глаза. То, что легла спиной — это хорошо. То, что не касается его— это отлично. Так какого черта его тело так реагирует на эту девушку? Разве так можно уснуть? Эта проверка была плохой идеей.

Оливия начала ворочаться, устраиваясь удобней и не находя для себя никакого удобства. Ей было жестко и она повернулась лицом к Даниэлю.

— Ты можешь лежать спокойно? — Его недовольный тон заставил ее замереть. Уже лучше. Еще немного и он на коленях будет просить ее уйти.

— Не могу найти удобное положение. — Произнесла она, встречаясь с его глазами. Он оказался ближе, чем она предполагала. Она сделала ошибку, что повернулась к нему. Сердце как будто остановилось. Как же она ненавидит Даниэля Фернандеса, что даже сердце перестает биться, глядя на него.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Еще секунду и Даниэлю показалось, что он вышвырнет ее от сюда. Все было ни так как он хотел. Она не может так возбуждать его. Это просто не поддается логике. Она противная многоговорящая язва, слова которой пропитаны ядом. Так почему ему так хочется коснуться ее не накрашенных губ? Нет, ему не хочется этого. Ему вообще не хочется ее видеть.

Он слегка приподнялся, замечая, как она резко отстранилась от него и положил подушку по середине. Одна на двоих. Но это лучше, чем она будет изводить его своими движениями:

— Так лучше? — Холодно произнес он и снова лег, закрывая глаза, чувствуя, как она легла рядом. Всего лишь сорок минут.

Она молча легла, стараясь не смотреть на него, но теперь она чувствовала тепло его тела. То самое тепло, которое ощущала тогда в Коломбо, когда он прижимал ее к себе. Стараясь не думать еще и об этом, она начала мечтать о встречи с мамой, специально отвлекая себя. Зря она не зашла в дьюти — фри Шанхая. Но впереди Дубай. Она обязательно привезет ей что — нибудь изысканное. Духи или сумочку. А может красивый платок. А можно и то, и то. Мама будет рада, кому как ни ей радоваться вещам из чужой страны. Надо было покупать сувениры в каждом аэропорту, где побывала. Но ведь все некогда. В следующий раз, она обязательно что — нибудь купит.

Даниэль пытался уснуть, но это плохо получалось. В голове он перебрал все варианты отказа двигателя. Сначала одного. Но так он уже летал. И это было не интересно. И он решил мысленно уничтожить все двигатели в самолете. И реверс. Никакого реверса. Он умер вместе с двигателями. Хотя зачем реверс, если двигатели не работают? Шансов сесть нет. Хотя, один из ста есть. Можно планировать в песок. Гидравлика отказала. Это все! Шансов нет.

Резкий звонок над ухом его же будильника заставил открыть глаза. Боже, это был сон! Выдохнув, Даниэль понял, что сорока минут оказалось мало, но надо было вставать и идти в кокпит. Но что — то не давало ему сделать это, своим теплом создавая царство сна. Он взглянул на Оливию, сладко спящую уже на его плече и рукой касаясь рубашки на его груди. Ну конечно. Как он мог забыть про нее. Ее не разбудил даже будильник. Она спала так сладко, слегка улыбаясь во сне, что ему перехотелось вставать. Ее волосы каскадом разметались по его руке, на которой она лежала и только теперь он понял, что все время обнимал ее. Она как плюшевая игрушка, манящая в уют сна. Правда сон можно было выбрать и получше. Он вздохнул, убирая с ее уха волосы и прошептал:

— Сорок минут истекли.

От щекотливого шептания на ухо, глаза девушки плавно открылись. Она слышала голос. Она столько раз слышала его. Бархатный, но сейчас он больше напоминал шелк: нежный, ласкающий слух. Пытаясь осознать, что этот голос делает рядом, ее взгляд коснулся нашивки в виде крыльев птицы с надписью, которую она уже прекрасно знала наизусть «Капитан Даниэль Фернандес Торрес». Ее пальцы касались этой нашивки, теребя ее. Она уснула рядом с ним, хотя не собиралась делать этого. Как это могло получиться?

Слегка приподнявшись с его руки, освобождая ее от своего веса, их глаза вновь встретились. Она хотела спросить— спал ли он? Ведь это важно знать ей, но он приложил палец к ее губам, давая знак молчать. От этого прикосновения показалось, что сердце вновь остановилось. Он пугает ее сердце. Другого быть не может. Заставляет его молчать так же, как и ее голос, подчиняя его себе. К черту Лондон. Пусть не говорит ни слова. Пусть молчит. Только пусть отпустит ее.

Даниэль медленно опустил палец с ее губ, смотря в ее глаза, цвет, который сейчас напомнил ему чистый рассвет в небе. Она смотрела на него в ожидании долгожданного ответа. И он дал его, лаская своим шепотом ее слух:

— Лондон.

Одно его слово и сейчас где — то родилось тысячи звезд. Одно слово создали столько надежд и бурю эмоций:

— Сколько мы там будем?