Наши марковские процессы

Под впечатлением от дыма и «боевика» с пчелами, Фома послушно досчитал до скольки от него потребовали и лишь после этого обернулся, несмотря на то, что шаги уходящих полицейских и звук захлопываемой двери послышались намного раньше. В кабинете все еще ощущался едкий запах дыма, но в остальном царил порядок: папки, которыми разгоняли пчел, были разложены по местам, даже лежавший на столе фирменный табель-календарь «Ятагана» был открыт на той же самой странице, на которой Фому застали врасплох люди в масках.

На сегодня он планировал продолжить написание диссертации, но работа эта, как-никак, требует внимания, сосредоточенности и душевного спокойствия, а Фома ощущал себя сейчас чересчур взбудораженным и выведенным из равновесия, чтобы суметь хоть что-нибудь сочинить. Поэтому он запустил на компьютере игру «Перестройка», приник к клавиатуре и полностью сосредоточился на событиях на экране.

Поначалу игра у Фомы не шла: чувствовалось, что нервы у него натянуты сильнее, чем нужно, а для хороших результатов в «Перестройке» необходима спокойная и вместе с тем быстрая и сосредоточенная мысль. Но постепенно дело пошло, в следующей игре он набрал уже несколько сотен тысяч очков, да еще и получил двух «соратников», - то бишь, две жизни, - чтобы достичь последнего Этапа Большого Пути, но тут, во время короткой паузы, он услышал доносящийся от двери кабинета тихий, но неприятный и какой-то подозрительное скрежет.

Фома остановил игру и прислушался повнимательнее: да, действительно, кто-то или что-то скребется снаружи по двери. Недоумевая, что бы это могло быть, он встал и, стараясь не шуметь, приблизился вплотную к двери; скрежет не прекращался. Тогда Фома ухватился за ручку, резким движением распахнул дверь, одновременно отпрянув назад, чтобы его не ударили по голове чем-нибудь тяжелым.

Отскакивать, впрочем, оказалось излишним, так как с другой стороны двери не было ни «бугаев», ни полицейских, а всего лишь его коллега из соседнего отдела коммуникационной техники - Сима Добрев.

- А, Фома… Ты там, что ли, был? - виновато спросил Сима и спрятал за спину правую руку, в которой был зажат какой-то острый, похожий на шило, предмет.

Фома, меньше всего ожидавший увидеть этого своего коллегу, бросил взгляд на дверь: на медной табличке, после имени Его Величества, была прицарапана еще одна вертикальная черта, так что теперь оно читалось как Симеон III, а снизу скотчем был прилеплен белый листочек с корявой надписью: «Симеон III - в комнате 213». В комнате 213 размещался, естественно, Сима Добрев.

- Это ты, что ли, приклеил, идиот этакий? - разъярился Фома и сорвал листочек.

- Что? Вот это? - разыграл удивление Сима. - Да нет, я просто шел мимо - гляжу…

- Шеф узнает - пристукнет тебя, - сказал Фома. - Ишь, как табличку изуродовал!

- Да, ладно, хватит тебе - что ты, деньги на нее сдавал, что ли, на табличку эту? Не бери в голову. Пошли-ка лучше, пивом тебя где-нибудь угощу, я ведь деньги сегодня получил.

Фома вспомнил, что и он сегодня получил деньги, но сказал лишь:

- Ладно, пошли в «подполье».

Он замкнул кабинет и они отправились в подвал института.

- Давно тебя не видал - что нового у тебя? - попытался завязать разговор Фома. - Как Румяна?

- Не знаю, - ответил Сима, - Послал ее куда подальше.

- Да? За что?

- Сильно большую трансферную сумму заломила.

- Да? И сколько заломила?

Сима назвал сумму. Фома, услышав, схватился за голову:

- Да она, что, себя Роналдо54 считает?

- То же самое и я у нее спросил, - ответил Сима. - Она мне: за меньшее, мол, смысла нет. Я ей и говорю: да за такие деньги я, знаешь, какую красотку могу себе взять? И отправил ее трансферироваться куда подальше. С какого Румяне-то рожна с такими внешними данными в группу А соваться вздумалось? Она же деревня-деревней - да мне за такие деньги «браток» из Костинброда55 двадцать штук таких, как она, пригнать может, да на фиг они мне…

Пока Сима на чем свет стоит крыл свою бывшую подругу, они дошли до бара в подвале, который Фома называл «подпольем».