Наши нравы

Но эти подачки были каплей в море сравнительно с настоящими расходами, и Савва только крякал, занимая, где можно, под громадные проценты деньги, для того чтоб смазка была настоящая.

Потолкавшись в коридорах, повидавшись с начальством, показавшись на глаза его превосходительству, с камердинером которого Савва давно свел дружбу, Савва весело уходил из департамента, успокоенный, что подлецу Хрисашке запушена такая загвоздка, которая станет сопернику поперек горла, и, случалось, сталкивался лицом к лицу в том же департаменте с ненавистным Хрисашкой, который тоже о чем-то дружелюбно шептался с департаментскими чиновниками.

При таких случаях оба они вздрагивали, оба глядели друг на друга с скрытым подозрением. Каждый готов был перервать друг другу горло.

Но это не мешало, конечно, двум врагам подавать друг другу свои широкие лапы и обмениваться приветствиями.

— Савва Лукич! Давненько не видались. И вы сюда захаживаете?

— Как бог носит вас, Хрисанф Петрович? Слава тебе господи! Тоже в департаменте путаешься, ась?

— Я, Савва Лукич, насчет дельца…

— Безданно чтобы, беспошлинно, Хрисанф Петрович?

— Обещают, а вы, Савва Лукич?

— У меня плевое дело, Хрисанф Петрович! Путаюсь здесь за деньгами…

Они снова пожимали широкие лапы и расходились, словно два ученых зверя, понимающих, что нельзя вцепиться друг другу в горло при публике.

Каждый про себя говорил:

— Скотина, врет-то как!

С подозрением в сердце расходились они, стараясь угадать, чьи шансы стоят в данную минуту лучше.

Савва спускался с лестницы, обескураженный этой встречей.

— Злодеи! — говорил он, вспоминая чиновников. — Чай, и Хрисашку грабят!

Из департамента снова рысак носил Савву по городу. Надо, было ехать то к влиятельному сановнику, то к влиятельной даме, завернуть к «Каролине», — так прозвал Савва любовницу Егора Фомича, — чтобы чухонка зудила старого греховодника, побывать у дамочки его превосходительства; явиться к старой хамже, председательнице благотворительного общества, пожертвовать пять тысчонок и запустить словечко; мигнуть камердинеру; поговорить с директором канцелярии, заехать к князю Z, побеседовать с ним о покупке его имения. Князь Z человек очень нужный, но ни паев, ни промесс не берет, ни боже мой, а имение у него купить — это другое дело.

Хорошо Савва знал людей и недаром же утверждал, что редкого человека, по нынешним временам, нельзя купить со всей его амуницией.

— Всем деньги нужны, — весело смеялся он и везде хлопотал, со всеми говорил, как с кем требовалось.

У влиятельного господина Савва оставил только памятную записочку, красиво перебеленную и составленную благоприятелем. В записочке, очень краткой записочке, перечислялись выгоды дороги и выгоды предложенной цены.

Беседы долгой тут Савва не вел. Он только почтительнейше просил его высокопревосходительство обратить милостивое внимание на патриотическую дорогу и заявил, что высокий патриотизм его высокопревосходительства позволяет ему, недостойному мужику, надеяться, что дорога не попадет в жидовские руки.

— Разве жидовские? Я слышал, Сидоров конкурент ваш.

Савва как-то конфузливо опускает глаза и так деликатно молчит, что его высокопревосходительство вынужден спросить:

— Разве Сидоров подставное лицо?

— Как будто, ваше высокопревосходительство, такое дело. Фирма-то русская, а дело жидовское…

— А…

Савве довольно этого «а!», произнесенного ветхим высокопревосходителыным сановником, не любящим евреев, тем более Савве довольно, что Савва и к неподкупному ненавистнику евреев нашел лазейку, хотя и нашел не без труда.

Долго не знал он, как подойти к его высокопревосходительству. Собирал справки насчет добродетели его высокопревосходительства, но оказалось, что, вследствие глубокой старости, добродетель его неприступна, ни к какой даме его высокопревосходительство не питает особенной склонности, а сам отличается редкою честностью.

— Нет ли, по крайности, у него жены или детей? — допрашивал Савва знающих людей.

— Ни жены, ни детей, старик холостой.

— Быть может, сродственники?

— И сродственников нет…

Задумался Савва. Старик был очень нужен ловкому мужику, а никак нельзя к нему подойти. Вдобавок слышал Савва, что. старик очень упрямый и блюдет государственную экономию.

— Не может быть, чтобы у старика так-таки никого и не было… Верно, кто-нибудь да есть! — решил Савва и вытребовал другого языка.

Оказалось, что Саввины предположения оправдались. У старика был незаконный сын.

— Каков таков сын?

— Кутящий!

— Старик любит сынка-то?

— Очень даже любит!

Савва просветлел, познакомился с сыном, и дело сладилось. Вот почему Савва, как только его высокопревосходительство произнес «а!», поспешил откланяться, удостоившись на прощание получить два тонкие, худые и сморщенные пальца неподкупного старика.

Для визита к влиятельной даме Савва выискивал какой-нибудь предлог и выбирал время, когда дама бывала одна. С одной легче беседовать по душе, и Савва беседовал, зная хорошо, что влиятельная дама — дама, очень любящая деньги.