Наши попаданки лучше всех! (СИ)

— Тэваз! Что смешного я сказала?

— Аха-ха! — никак не мог отойти от смеха мужчина. — Аха-ха! Косы носят только те эльфы, которые вступили в брак. А когда, аха-ха, девушка заплетает эльфу волосы, она выражает ему своё желание стать его женой. А эльф это может позволить сделать только той, кого любит и на ком сам хочет жениться. Ой, не могу, — продолжал заливаться Тэваз, — ой, хотел бы я на это посмотреть.

Да, что ж мне Санриэль-то не сказал об этой их традиции? Глядишь, и не выглядела бы дурочкой в его глазах. Стыдно как-то стало перед эльфом, пусть и задним числом. Хотя, я потом своими попытками поцеловать его ещё больших дров наломала… Ладно, впредь учту.

— Тэваз, прекрати немедленно! — вспылила я, видя, что он никак не может успокоиться и всё продолжает смотреть на меня и ржать, словно конь. Но не тут то было! Мужчина ещё долго заходился смехом, отчего я, разобидевшись, поехала вперёд.

— Кира, — кричал он мне вслед, догоняя, — Кира, ну подожди. Прости, пожалуйста. Просто ты ж не понимаешь, что эльфы к людям относятся свысока. Они ко всем вообще так относятся, но к обычным людям — особенно.

— Почему?

— Они считают себя одной из лучших и высших рас. Самыми красивыми, одарёнными. Они долгожители, живут по триста-четыреста лет. Сильны, все без исключения владеют широкими познаниями в науках, отсюда и заносчивость. Хоть они и живут рядом с людьми, вступают в половые отношения, но такой нонсенс как брак эльфа и человеческой женщины — ни разу не слышал. Как правило, эльфы используют людей в качестве игрушек в своих сексуальных развлечениях. Не все, конечно. Есть среди них и нормальные, вот хоть твой доктор, раз он так хорошо к тебе относился. Но, всё-таки, браки эльфы заключают только внутри своего народа.

Переваривая услышанное и своё в свете этого, поведение, я уткнулась взглядом в землю, да так и ехала какое-то время. Тэваз молчание не нарушал. А вскоре я заметила впереди что-то, похожее на деревню. Подъехали ближе — так и есть. Мой спутник хотел объехать деревню стороной, но я настояла на том, что нам неплохо бы набрать воды и купить хлеба у селян. Аккуратные и не очень, новые и почти развалившиеся домики образовывали несколько улиц. Детвора бегала туда-сюда, разглядывая нас с нескрываемым любопытством и не прячась. И только иногда, когда взрослые люди могли рассмотреть нас чуть ближе, они звали своих детей в дома или во дворы, где скрывались и сами.

— Тэваз, может, напросимся уже к кому-нибудь пополнить запасы еды для дальнейшей дороги?

Мужчина не сразу ответил. Но после того, как очередная женщина, чураясь нас и что-то бормоча, спряталась в своём доме, произнёс:

— Попробуй. Только езжай вперёд, а я другой улицей за деревню выеду. Если меня с тобой увидят, никто тебе ничего не даст, — и он стал разворачивать коня, чтобы поехать другой дорогой.

Я не поняла, что происходит. Только его плотно сжатые губы да нахмуренное лицо говорили о том, что такая идея ему хоть и не по душе, но оставить меня голодной из-за страха местных жителей перед ним он не хочет.

— Тэваз, подожди. Объясни мне, почему они на тебя так странно реагируют?

— Кира, не время и не место!

— Я ещё подумала, что можно бы попроситься на ночлег у кого, — совсем скоро темнеть будет. Зачем в поле ночевать, если вот она — деревня.

Взгляд Тэваза на меня в этот момент был наполнен смесью горечи и твёрдой уверенности в том, что ничего из моей затеи не получится.

— Так, поняла. Ночевать нас тут никто не пустит, да?

Тэваз отрицательно покачал головой.

— Тогда просто попросим еды. Только ты не уходи от меня. Будь рядом, ладно?

— Кира, со мной рядом тебе ничего не дадут.

— А я попробую. Если не дадут, тогда сделаем по-твоему, — упрямо продолжала стоять на своём я.

Недолго выбирая, я спрыгнула со своей лошадки и постучалась в двери ближайшего дома. Не самый красивый, давно не ухоженный, покосившийся, но зато никто в нём не скрылся при виде нас. Потому что и не было рядом с ним никого. Я ещё раз постучала, ведь слышала звуки, исходящие из-за стен дома. Вскоре дверь открылась, и на пороге встала пожилая женщина, почти старуха. Мельком взглянув на меня, она остановила свой взгляд на Тэвазе и, не отрываясь от его глаз, спросила у него, будто меня тут вообще не было:

— Чего тебе тут надо?

Я поспешила взять нить разговора в свои руки, тем более, что после странного поведения жителей деревни вряд ли Тэваз сможет расположить женщину к себе:

— Здравствуйте! Мира вашему дому! Мы тут проездом, хотели попросить у вас немного хлеба нам в дорогу. Мы заплатим. И, если можно, лошадей напоить, — при последних моих словах женщина перевела на меня взгляд своих старых мутных с почти белесыми зрачками и пожелтевшими белками глаз. Сложно было прочитать реакцию на просьбу по её лицу, казалось, что оно вообще ничего не выражает.

— Заходи, — сказала она мне, отступив чуть вглубь дома. — А ты, — и перевела взгляд на Тэваза, — снаружи останься.