Наши трёхъязычные дети

Почему, например, к 5 годам у детей английский оказался слабее русского? Почему «дал слабину», оказался так податлив английский синтаксис? Вот мнение нашего папы: дети мало слышат язык; отец (поневоле) слишком мало времени проводит с детьми.

Это так – и не так. Думаю, что исследователи многоязычного развития с этим не на 100 % согласятся. Зузанне Дёпке конкретными примерами убеждает в том, что работающий папа (который играет с ребёнком пару часов перед сном) может повлиять на язык гораздо сильнее, чем свободная, весь день находящаяся дома мама. Объяснение: дело даже не в том, что мамы заняты хозяйством; главное, они говорят в особом стиле. Их речь не ориентирована на интересы ребёнка. Мамы, занятые делами, мало играют с малышами, не обращают внимания на их вопросы, вообще мало слушают детей – скорее «воспитывают», требуют, нередко прерывают… Их контролирующая, поучающая речь ребятам мало интересна. Отцы же то короткое – час-два перед сном – время, что проводят с детьми, стараются использовать для полноценного отдыха и настоящего общения. Детям хочется говорить на языке пап – а ведь в этом и заключается секрет успеха языкового воспитания!

Многое тут точно подмечено. Мамам действительно больше хочется видеть ребёнка социально приемлемым. Их, изводящих драгоценное личное время на поддержание порядка в доме, раздражает сизифов труд по одолению вновь и вновь возвращающегося хаоса. Потому они и настроены в первую очередь учить чадо правильному поведению. Если, конечно, вовремя не понаблюдают за собой и не попытаются изменить стиль общения с потомством…

Возможны и другие истолкования силы и слабости «папиного» языка. Во всяком случае, дело не просто в количестве совместно проводимого времени.

Вот мой комментарий к нашей ситуации: довольно долго отец мало (меньше, чем мать) поправлял речь детей – при том, что слышал ошибки и досадовал на их обилие. Любой взрослый вспомнит, как неуютно бывает в чужом языке, когда не уверен в правильности речи, а её не исправляют и не подтверждают… и так ли уж различается в этой ситуации самочувствие взрослых и детей?..

* * *

Именно потому, что не всё так просто с простыми советами, кажется важным поговорить о некоторых отдельно, в особых главках.

Здесь же ещё пара важных замечаний.

Прежде всего, о пользе «Словаря в картинках». Он достоин того, чтобы его всячески пропагандировать.

Немецкие Bilderwörterbücher – изначально переводные, у истоков лежит английское издание, «First Thousand Words» Хэзер Эмери и Стивена Картрайта (Heather Amery и Stephen Cartwright). Переводы легко отличить от позднейших подражаний. Английский оригинал и переводы выглядят так: на каждом развороте в центре – сценка со множеством происшествий (дети шалят и бедокурят, устраивают маленькие катастрофы); по краям – изображения отдельных предметов с подписями. Словарный запас разнесён по темам.

С помощью этой книжки мы находили и пытались штопать дырки во всех наших языках. Чаще всего предлагали детям: «Найди то, что я скажу» (как это делают немецкие педагоги: «Ich sehe etwas, was du nicht siehst!», то есть «Я вижу то, чего ты не видишь!»): малыш должен быстро отыскать заданное. Играть, конечно, можно и по-другому: например, можно «покупать» в магазине продукты, сервировать стол, подбирать одежду для далёкого путешествия (и заодно выяснить, какая ребёнку нравится), можно искать зверей, которые в этом путешествии встретятся… Так мы пополняем словарный запас, тренируем память, изучаем вкусы… Да мало ли что ещё можно с этой чудесной книгой делать!..

«Усиливать слабый язык» – так мы ставили вопрос лет до четырёх Ани и Алека. Пока не обнаружили… что и немецкий требует внимания, что и тут без нас не обойтись! (Теперь-то я вижу, что «сильного» языка у наших детей на самом деле нет: у каждого есть как сила, так и «слабина»…) После этого лозунг, или стратегия, практически сменились. Наш (недостижимый) идеал с тех пор – не усиленные родные языки, но сбалансированное многоязычие. А программа-минимум – стимулирование многоязычия (а не только «слабого языка»).

Судьба наших детей – говорить на трёх языках. Было бы жаль, если бы один из них они потеряли, – хотелось бы, чтобы продвинулись во всех языках по возможности дальше.

Поправлять или нет?

Прежде всего: речь не о неправильностях произношения из-за незрелости речевого аппарата (тем более из-за врождённых дефектов – случай, когда без помощи логопеда не обойтись). Любой родитель быстро открывает: поправки бессмысленны, пока звук не установился, а позже они приносят много меньше пользы, чем короткие целенаправленные упражнения (те же чисто– и скороговорки).

Речь пойдёт о другом.

Любого родителя интересует, как относиться к ошибкам детей.

* * *

Если присмотреться к тому, что оказалось трудным в русском языке для наших детей, заметно: проблематичными оказались те самые особые моменты, что выделяются учёными в языке зарубежья. По мнению некоторых авторов, с этими проблемами когда-нибудь столкнутся и «российские» русские…