Наши уже не придут 2

— Да я не знаю, — развёл руками Алексеев. — Полковников полно, а за судьбой экспедиционного корпуса я, уж извини, не следил. Посмотрим на него и всё узнаем.

Ждать пришлось полтора часа. Полковник прибыл один.

— Здравия желаю, господин генерал от инфантерии, — приветствовал он Алексеева.

Генерал неодобрительно покачал головой.

— Где твой полк, полковник? — спросил он.

— Нет больше никакого полка, — ответил на это Сперанский.

— А ты тогда кто такой? — поинтересовался генерал-полковник.

— Я? Никто, — ответил тот. — Русский экспедиционный корпус расформирован французским командованием — солдаты большей частью в Алжире, а меньшей частью продолжают воевать во французских подразделениях или работают на заводах.

— Домой хочешь? — спросил его Николай Николаевич.

— Так нет у меня больше дома, — ответил на это Сперанский.

— И куда же он делся? — усмехнулся генерал Алексеев.

А вот Аркадию перестало нравиться, куда идёт этот разговор. Выглядит этот полковник как-то не очень — видно, что психика расшатана.

— Иуды-большевики порушили, — ответил Сперанский и резко потянулся к пистолету.

Он успел вытащить его только наполовину, после чего сразу же получил сокрушительный удар кулаком в челюсть — это среагировал сам генерал-полковник, неожиданно бодро подскочивший к своему гипотетическому убийце.

Ногой откинув выпавший из кобуры пистолет, Алексеев не дал Сперанскому подняться — добивающий удар в голову отключил покушавшегося.

— Семёнов, Борцухин! — позвал Алексеев. — Где вас черти носят?!

Из вагона выскочили двое.

— Взять его под стражу и передать местному командованию! — приказал генерал. — Он пытался напасть на меня с оружием — пусть разбираются.

На шум вышли члены французской делегации.

— Что здесь происходит?! — выглянул из окна вагона маршал Фош.

*1 ноября 1918 года*

«Необязательно ведь было лично присутствовать», — подумал Аркадий, наблюдающий за тем, как полковника Сперанского ведут к кирпичной стенке.

Во Французской Армии, в которой официально числился полковник, за нападение на вышестоящих командиров полагается смертная казнь. Маршал Фош, уважающий генерала Алексеева, решил не затягивать с военно-полевым судом.

Полковник Сперанский Александр Николаевич, 1875 года рождения, приговорён к высшей мере наказания.

— Россия будет свободна!!! — выкрикнул он.

Генерал-полковник Алексеев никак на это не отреагировал.

— Мешок надевать? — спросил французский капрал.

— Нет! — ответил Сперанский.

«Если бы он не захотел пообщаться, а лучше спланировал это спонтанное покушение, возможно, Алексеев был бы мёртв», — подумал Аркадий. — «Нужно позаботиться об организации службы охраны».

— Россия будет… — вновь начал бывший полковник.

— Огонь! — последовала команда.

Ружейный залп поставил точку в жизни Александра Сперанского.

— Вы довольны? — спросил маршал Фош.

— Как можно быть довольным убийством? — недоуменно посмотрел на него генерал Алексеев. — Это был офицер, возможно, что хороший офицер.

Немиров навёл справки — Сперанский был хорошим офицером. Орден Святой Анны III-й степени и Орден Святого Георгия IV-й степени говорили об этом напрямую. Правда, Георгия ему не подтвердила Георгиевская дума, по причине расформирования, но очевидно, что подавали его на орден не за просто так.

— Он пытался убить вас, — нахмурился маршал.

— Я знаю, — кивнул генерал. — Но как же мне осточертела эта политика, вы бы только знали…

Спустя два с половиной часа они снова были в Компьенском лесу, в исторически значимом вагоне.

Эрцбергер выглядел изрядно потухшим. Видимо, правительство не хотело принимать столь ультимативные условия перемирия.

— Господин маршал, — заговорил он. — К моему сожалению, моё правительство не может принять такие условия.

— Тем хуже для вас, — холодно процедил маршал Фош.

— Но мы прибыли со встречным предложением… — начал статс-секретарь без портфеля.

— Не желаю ничего слышать о компромиссах, — перебил его маршал. — Либо вы принимаете наши требования, либо война продолжается до вашей полной капитуляции.

Возможно, это самая критическая ситуация для любого дипломата. Фактически, Германии поставлен ультиматум, но правительство не хочет его принимать. И как быть Эрцбергеру?

Аркадий бы ни за что не захотел оказаться на его месте.

— Тогда я прошу вас дать нам дополнительные двенадцать часов, — попросил Маттиас Эрцбергер. — Мне нужно связаться с правительством.

Маршал Фош поджал губу и уставился на него непроницаемым взглядом.

— Даю вам шесть часов, — процедил он. — К вечеру решение должно быть принято, иначе я восприму это как неуважение к присутствующим делегациям.

Немец признательно кивнул, после чего встреча была официально прекращена.

— Что думаете, товарищи? — поинтересовался Георгий Васильевич Чичерин.

— Думаю, что они тянут время, — ответил генерал Алексеев. — Но для чего?

— Возможно, Виленский сценарий, — усмехнулся Немиров.