Наши уже не придут 3

Всё это наводит Удальского на мысль, что генерал Немиров, который и стоит за всем этим, прекрасно знает об этой уязвимости и предпринимает усилия, чтобы минимизировать риски экипажей.

Наконец, приехали трофейные танки, а за ними подтянулась и моторизованная пехота.

Где-то на горизонте маячили грузовики с боеприпасами, но они приблизятся только после того, как всё будет кончено.

Рено решительно поехали вперёд, постреливая по засевшей в окопах пехоте из 8-миллиметровых пулемётов Гочкисс.

Ничего другого в этот танк не поместить, Максим точно не влезает, поэтому решено было оставить то, что есть.

В небе, тем временем, началась своя битва.

Поляки прислали свои самолёты, чтобы побомбить наступающего противника, но им на перехват были брошены истребители РККА.

Британские «Сопвичи Кэмэлы» сцепились с французскими «Ньюпорами 17». Завязалась схватка, в ходе которой на заснеженные нивы начали падать подбитые самолёты.

Подбитые самолёты пытаются снизиться, чтобы получить хоть какие-то шансы на выживание, но такое удаётся не всем.

Один самолёт вообще врезался прямо в лесопосадку перед броневиком Удальского и он увидел, как из кабины на землю падает бездыханное тело пилота.

На фоне заработали зенитные пулемёты. Мобильному ПВО удаётся выступить нечасто, так как противник прекрасно знает о его существовании, поэтому зенитчики начали азартно палить в небо трассирующими пулями.

Польский «Альбатрос» попал в длинную очередь сдвоенного зенитного Максима и сразу же загорелся. Скорость его резко упала, по причине остановки повреждённого двигателя, а затем самолёт рухнул в поле.

Точность бомбометания с самолёта низка сама по себе, но когда тебе активно мешают вражеские истребители, за удачу считается отбомбиться хотя бы в район цели.

Бомбы падали куда попало, в основном по причине того, что вражеские пилоты освобождали самолёт от лишнего веса, чтобы вступить в противостояние с истребителями РККА.

«Они ведь себя какой-то особой элитой считают», — подумал Удальский, всадивший очередь из трёх снарядов в «оживший» пулемёт. — «А вся работа на нас».

Перестав думать об авиации, которую он считал отличной разведкой, но бестолковой поддержкой, Бронислав переключился на бездумную стрельбу по вражеским окопам, которые становились всё ближе.

Трофейные Рено ФТ уже приблизились к ним вплотную и начали стрелять из пушек и пулемётов.

Преодолев окопы, танки поехали дальше, дав пехоте возможность завершить начатое ими. В окопы ворвались красноармейцы, вооружённые автоматами АФ-18.

Начали взрываться гранаты и стрекотать автоматы — началась, успевшая стать классикой, зачистка окопов.

Удальский и сам принимал участие в чём-то подобном, причём не один десяток раз, но повторять подобный опыт ему не хотелось. Ничего хорошего в этом нет.

Лесопосадка была преодолена, а затем началось чистое снежное поле, по которому уже рвались вперёд трофейные Рено.

Шла перестрелка с вражескими танками, стоящими на следующей лесопосадке, но тут уже налицо численное преимущество РККА. К тому же, к уже занятой лесопосадке подвезли противотанковые пушки, которые делают обречённой любую вражескую контратаку…

Советские бронемашины пошли в немедленную атаку на новый оборонительный рубеж противника, а пехота устремилась за ними.

«Снаряды ещё есть…» — посмотрел Бронислав на ящики. — «Продолжим…»

*12 февраля 1920 года*

— А что вы от меня хотите? — спросил маршал Фош. — Единственное, что я могу — отправить генерал-полковнику Алексееву поздравительную открытку!

— Поздравительную⁈ — возмутился Раймон Пуанкаре, президент Третьей Республики.

— Я говорил вам, что отправлять помощь Польше — это большая ошибка, — вздохнул маршал. — Единственное, чего вы добьётесь — подарите большевикам новые танки. Так и получилось.

— Но что вы предлагаете⁈ — вопросил Пуанкаре. — Просто так скормить им Польшу⁈

— Нам нужно было дополнительное время, — произнёс Фердинанд Фош. — Нельзя было соглашаться на эту британскую авантюру. Теперь Ленин считает Польшу и Финляндию своими законными целями и он, самое удивительное, полностью прав!

Он считал, что война против большевиков неизбежна, но состояться она должна спустя несколько десятилетий. После того, как Франция оправится после Великой войны.

— И вы, своими необдуманными действиями, подкормили их пропаганду, — продолжил маршал. — Даже я слышал их лозунги: «Антанта желает нам зла», «Их промышленники никогда не дадут первой в мире социалистической стране спокойной жизни». Вы подтвердили каждый их лозунг. А ваш идиот Маннергейм… Вы должны были разбираться с Германией, а не распыляться на авантюры…

— Что мы можем, в данный момент? — напрямую спросил президент.

Дела у Пуанкаре идут не очень. Скоро выборы, а у него ни одного значимого успеха. К тому же, общественность припоминает ему его энтузиазм перед началом Великой войны — не просто так эту войну в народе прозвали «Пуанкаре-война».