Наши уже не придут 3

Но Ленин не хочет осложнять и без того сложные отношения с Антантой. Она с трудом прожевала первый кактус — очередной раздел Польши…

Идея с «оттяпыванием» кусков стран, на его взгляд, является менее болезненной процедурой, чем полная смена режима.

«Сомнительно, но…» — подумал Немиров. — «Да кто меня послушает?»

Он уже устал твердить, что мира с этими людьми не будет, мирное сосуществование просто невозможно, а спокойно жить они никому не дадут — всё происходящее является подрывом их авторитета на мировой арене.

«Это именно что арена, а не площадка для дипломатии», — пришла в голову Аркадия мысль. — «Гладиаторская арена. Амфитеатр, на котором режутся глотки миллионов, но не на потеху публике, а ради сугубо материальных интересов».

— Товарищ Чичерин, вы поняли свою задачу? — спросил Ленин.

— Понял, — кивнул дипломат.

— А вы, товарищ Алексеев? — перевёл Владимир Ильич взгляд на генерал-полковника.

— Так точно, товарищ Ленин, — поднялся с дивана и козырнул тот.

— Попрошу вас возвращаться к своим делам, — улыбнулся Владимир Ильич. — А вас, товарищ Немиров, я попрошу остаться.

Все участники беседы, кроме Немирова и Ленина, покинули кабинет.

— Наверное, тебе интересно, Аркадий Петрович, что это за турне я тебе устроил? — с улыбкой спросил Владимир Ильич.

— Так точно, — подтвердил Немиров.

Ему, действительно, не давал покоя этот вопрос. У него были кое-какие догадки, но подтверждения или опровержения они ещё не получили.

— Как ты можешь знать, наш успех вскружил много буйных голов, — заговорил Ленин. — В партии назревает неявный раскол — кто-то уже почти открыто манифестирует идею об экспансии на Европу, но большинство, пока что, придерживается моей точки зрения по данному вопросу.

Ленин подошёл к столу и налил в стакан воды из графина.

— Официальных заявлений никто ещё не делал, это ведь может быть вредно для репутации, — продолжил он. — Но раскол зреет, он уже почти осязаем. Я предвижу внутрипартийные проблемы в ближайшем будущем.

Это было некое введение, смысла которого Аркадий не понимал. Он-то знает, что раскол в партии точно будет — слишком уж большая тут концентрация ярких личностей и лидеров под одной крышей…

— Чтобы срезать наиболее острые углы, я решил использовать тебя, Аркадий Петрович, — Ленин сел за свой рабочий стол и поставил стакан рядом с писчими принадлежностями. — Сейчас надёжными людьми у партии создаётся впечатление, будто бы ты — мой преемник…

— Но я… — сразу же заговорил Аркадий.

Идея становиться во главе государства после Ленина его совершенно не устраивала. Он до сих пор не чувствует себя способным управлять дивизией, а тут целая страна, наводнённая гражданскими лицами — на такое он не согласен.

— Не нужно переживать, — улыбнулся Владимир Ильич. — Ты, Аркадий Петрович, несмотря на выдающиеся организационные качества, не годишься на роль руководителя нашей страны. Я готовлю для этого другого человека, но кто-то должен стать громоотводом. И в этом качестве идеально смотришься ты.

— Я? — переспросил Немиров.

— А чего ты удивляешься? — поинтересовался Ленин. — Ты — мнимо идеальный кандидат на следующего руководителя партии и страны. Посмотри на своё прошлое: крестьянин из Астраханской губернии, из деревни, которой больше нет, боевой офицер и герой Империалистической войны, сыгравший немаловажную роль в победе Революции, талантливый организатор, новатор… Кто-то может подумать, что избрать на пост председателя СНК кого-то ещё — это архироковая ошибка…

— И как я буду «отводить гром»? — уточнил Аркадий.

— Ты уже отводишь, — улыбнулся Владимир Ильич. — Твоё присутствие на мирных переговорах, куда тебя отправил я — это сигнал всем. В политической жизни страны ты почти не участвуешь, но теперь все думают, что «Старик натаскивает Молодого»…

— Если не секрет, то кто реальный преемник? — спросил Немиров в лоб.

— Пока что, я не вижу никого подходящего, — произнёс Ленин. — Но думаю, нужно начинать поиски в ближайшие два-три года. Может оказаться, что идеальный кандидат проявит себя, а вот если не проявит…

— Что будет, если не проявит? — напрягся Аркадий.

— Тогда это место придётся занять тебе, — ответил Владимир Ильич. — Но я не думаю, что дойдёт до этого. Кто-то более подходящий обязательно найдётся и покажет себя.

— Я вообще не подхожу, — произнёс Немиров.

— Никто не подходит, — усмехнулся Ленин. — Думаешь, я считаю себя подходящим кандидатом?

*21 мая 1921 года*

— Сожгите это здание! — скомандовал Лев, снова раненый, но уже гораздо легче.

Он своими глазами видел, как влияет его присутствие на солдат Народной Армии — они готовы умереть за него…

Это непередаваемое ощущение боевого братства было бесценным для Троцкого — он ел с солдатами из одного котла, спал рядом с ними, сражался за них, а они сражались за него.

Война завладела им, вобрала в себя и он уже начал забывать, каково это — жить мирно.

«М-м-м, мразь паршивая…» — ощутил Лев боль в левом предплечье.