Наши уже не придут 3

— А вы не пробовали спросить мнение похищенной? — нахмурился Георгий.

— А зачем? — удивился аксакал.

— Действительно, зачем… — вздохнул Жуков. — Приведите сюда похищенную и её «жениха».

Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, конечно же, давно уже учреждён, но Жуков, для местных, выступает наместником и проводником воли великого Ленина, которого они, несмотря на все объяснения, воспринимают как нового императора.

Чтобы разубедить их, потребуется много времени, ведь в их понимании чужаки могут прийти в Синьцзян только для одного — покорить его…

Местная интеллигенция, весьма малочисленная, всё прекрасно понимает, но просвещать массы не спешит — она ещё не выработала своего отношения к происходящему.

Раньше тут было много бывших алашордынцев, бежавших из Советского Казахстана, когда там победила Революция. Затем они бежали и отсюда, вглубь Китая, подальше от красных.

Жукову не давали инструкций по поводу всех этих беженцев, но у него есть инструкции по корниловцам, которые уже определились со стороной…

В зал заседаний привели парня лет шестнадцати, судя по одежде, из дунган, а за ним завели молодую девицу примерно того же возраста.

Если верить аксакалу, эта девица, Ильхамия, была обещана одному пожилому беку, который недавно был застрелен в ходе налёта новосибирских конных егерей, но незадолго до этого её похитил вот этот парень, Мирас.

Неделю назад их нашли в горах родственники Ильхамии, которые сначала хотели прикончить Мираса, который до сих пор в синяках, но потом вспомнили, что тут, вообще-то, Советская власть, а ещё глашатаи на площадях говорили что-то о том, что самосуд отныне запрещён.

Преступников привели к аксакалам, которые, в результате эффективных действий конных егерей, обрели доселе неслыханную власть над обществом, но те отказались принимать какое-либо решение без санкции полковника-агзы.

«И никто, никто, не пошёл в милицию…» — подумал Георгий.

Мирас смотрел на него насуплено, будто не ждал ничего хорошего.

— Батбаяр, — обратился Жуков к толмачу. — Переведи мне на дунганский: Ильхамия, этот человек тебя похитил?

Батбаяр — это переводчик из 1-й дивизии НОАК, но родом он из монголов и решительно непонятно, как его записали в китайцы…

— Она же из уйгур, товарищ полковник, — покачал головой толмач. — Надо на уйгурском.

— Тебе лучше знать, — вздохнул Георгий.

Батбаяр перевёл слова полковника. Девица ответила что-то утвердительное.

— Говорит, что да, — перевёл толмач.

— Переведи: ты не хочешь быть с ним? — попросил Жуков.

— Хочу, — ответила Ильхамия, в интерпретации Батбаяра.

— Та-а-ак… — нахмурил брови Жуков. — Как это понимать?

— Я могу сказать, что думаю, товарищ полковник? — спросил толмач.

— Говори, — разрешил Георгий.

— У неё положение не из завидных — обещана была одному, украл другой, неизвестно, что они там творили в горах, поэтому она считается порченой, — озвучил свои мысли Батбаяр. — После такого её никто замуж не возьмёт, поэтому она проходит незамужней до конца дней своих. Этот молодой — её единственный шанс. Так что, это понятно, чего она хочет остаться с ним.

— Всё не так! — выкрикнул Мирас на русском.

— А-а-а, так ты на нашем говоришь, — заулыбался Георгий. — Ну, расскажи, как оно было, на самом деле…

— Я её не крал! — возмущённо заявил парень. — Мы сбежали вместе, потому что она была обещана мне ещё в день моего рождения! Её дед договорился с моим отцом, что мы с ней будем вместе, но потом её дед умер, а затем и мой отец, поэтому её отец решил, что вправе попрать договор мёртвых. Это не по закону!

— Ох… — приложил Георгий руку к лицу. — Ильхамия точно не против?

— Не против! — воскликнул Мирас.

— Я не тебя спрашиваю, — посуровел Жуков взглядом, из-за чего парень резко осёкся. — Батбаяр, будь добр, опроси эту барышню — действительно ли она желает быть с этим юношей.

— Я не юноша — я мужчина! — заявил Мирас.

— Не доводи до греха, умоляю, — попросил его Георгий. — Не забывай, с кем разговариваешь. Закрой рот и стой, иначе… Лучше тебе не знать, что иначе.

Парень покладисто умолк, а Батбаяр начал спокойный опрос девицы.

— Утверждает, будто бы не против, — пришёл толмач к заключению. — Вроде бы, точно.

Нужно было принимать решение.

— Ладно, — вздохнул Георгий. — Раз вы считаете меня наместником Ленина на этой земле, то вот вам моё решение: помолвку Ильхамии с тем покойным беком, как его…

— Алымжаном, — подсказал Батбаяр.

— Да, с Алымжаном, считать недействительной, по воле Ленина, — кивнул Жуков. — А Ильхамия и Мирас, с благословения Ленина, заключат официальный брак и с тех пор будут жить вместе. Если родственники или иные «доброхоты» посмеют как-то препятствовать их счастью и насильственно увести Ильхамию из семьи или причинить вред Мирасу, то на них обрушится гнев самого Ленина — вся мощь Народно-освободительной Армии Китая. Это моё последнее слово по этому вопросу.

— Мы лишь покорно примем твою волю, полковник-агза… — склонился аксакал Исмаил.

— Всё, аудиенция закончена, — вздохнул уже сильно уставший Жуков.

Ему скоро предстоит покинуть Синьцзян — его работа почти закончена.