Наши уже не придут

Николай Николаевич Дренякин поступил сюда четыре месяца назад, с ранениями верхних конечностей и туловища — недалеко от него взорвалась ручная граната.

На вид ему лет пятьдесят, видно, что носил густую бороду, но от неё остались только усы, а остальное сбрили — было осколочное ранение в щёку. Сейчас борода слегка отросла, но ей было максимум пару месяцев.

Судя по впалости щёк, при поступлении в госпиталь полковник был полнее, но начавшаяся лихорадка сильно повлияла на его вес.

Начинающееся облысение подчёркивалось короткой стрижкой, которая, к тому же, обнажала ещё несколько длинных осколочных шрамов. Ему сильно повезло, что осколки не сумели пробить череп и лишь поцарапали кожу и кость…

Сам Аркадий тут уже третью неделю.

Ранения у него были серьёзные, но, к счастью для него, ничего калечащего. Одна пуля попала в бедро левой ноги, а одна прошла через предплечье левой руки. Трещина в бедренной кости потенциально могла создать кучу проблем, а вот в левую руку попало удачно, без задевания костей.

«Главное — ничего не сломало», — подумал Немиров. — «Остальное зарастёт».

Лихорадка его отпустила только на вторую неделю. Он опасался, что начнётся заражение и ему крышка, но перевязку меняли вовремя, кормили хорошо и за ним внимательно присматривала медсестра, поэтому прогноз обнадёживающий…

— Расскажи-ка мне, будь добр, побольше о моём полном тёзке, — попросил полковник. — Кто именно придумал артиллерией перед наступающими бить? И в чём преимущество перед обычной артподготовкой?

— Полковник Алексеев и придумал, Николай Николаевич, — заговорил Аркадий. — И «огневой вал» никоим образом не заменяет артподготовку, а лишь дополняет её.

Далее он описал детали и нюансы тактики, напирая на важность координации по часам. Каждые две-три минуты прицел должен сдвигаться на сто метров вперёд, а непосредственно первую линию траншеи должны обстреливать минут тридцать — минимум. А всё ради того, чтобы противник не мог подтянуть резервы.

— И что, был эффект? — поинтересовался полковник, когда Немиров закончил объяснение.

— Полковник Алексеев прислал письмо, в котором сообщил, что линия траншей была взята полностью, — ответил Аркадий. — О потерях не сообщил, но заверил, что будет ходатайствовать о внедрении тактики на уровне армии — вероятно, эффективность им оценена как высокая.

Настаивать на собственном авторстве Аркадий не стал. От полковников инновации принимают с гораздо большими шансами, поэтому Немиров построил беседу с Алексеевым так, чтобы он сам «нащупал» идею из наводящих вопросов. Николай Николаевич уверен, что он разработал тактику лично, а Аркадий просто ему помогал. А Аркадию и не жалко…

Сохранить больше жизней. Чем меньше людей погибнет на фронте, тем легче потом будет молодой советской республике восстанавливаться после войны.

«Пятнадцатый год проходит не совсем так, как я планировал», — подумал Аркадий. — «В план точно не входило лежать в госпитале с ранениями…»

— В шахматы играешь? — спросил вдруг полковник Дренякин.

— Так точно, Николай Николаевич, — улыбнулся Аркадий.

— Есть тут у меня… — полковник слез с кровати, надел тапочки и залез в тумбочку.

Через несколько минут у кровати Аркадия стоял стул, на который было поставлено вечно неизменное поле сражения, почти каждый бой на котором уникален.

— Кому письмо хочешь написать? — спросил полковник.

— Благодетельнице своей, Марии Константиновне Бострем, — ответил Аркадий.

— Марии Константиновне?! — удивился Дренякин. — Так я ж её знаю! У Богдановича в салоне виделись неоднократно! Надо же, как тесен этот мир… И как она поживает?

— Вот, хочу узнать, — улыбнулся Аркадий, делая ход. — Но Александра Эдуардовна бдит…

— Подожди с недельку-две — режим смягчат, — сказал ему Николай Николаевич, обдумывающий свою стратегию. — Я закурю?

— Курите, Николай Николаевич, — ответил Аркадий.

Удивительно, но в палатах не запрещается курить. Во всяком случае, обер-офицеры каждый день смолят, как паровозы.

— Будешь письмо писать — передавай сердечный привет от меня, — попросил полковник, подкуривший сигарету от спички. — Сам что не куришь?

— Некурящий я, — ответил Аркадий. — И обязательно передам от вас привет.

Далее они молча продолжали интеллектуальную борьбу на шахматном поле.

— Обед, — медсестра закатила в палату тележку. — Ах… Да что вы себе позволяете?!

— Он лежит, — указал полковник на Аркадия. — А мне можно — режим смягчён. Просто в шахматы играем.

— Штабс-капитану прописан покой! — возмущённо воскликнула медсестра. — Прекратить игру!

— Виноват, исправлюсь, — вздохнул Аркадий.

— Тоже виноват, — усмехнулся полковник. — Тоже исправлюсь. Что ж…

Пришлось прекратить партию и отложить её до лучших времён.

Полковник отнёс доску на подоконник.

— Доиграем, когда придёт время, — прокомментировал он свои действия.

— Возвращайтесь на кровать, — велела ему медсестра.

Завтрак, обед и ужин в постель — это не навсегда. Как только конечности заживут, придётся ходить в столовую для мобильных пациентов.

В окно он каждый день наблюдает прибытие подвод и даже грузовиков, доставляющих раненых с фронта.