Наши уже не придут

Ведь самое ужасное начинается после прорыва первой линии — расстроенные боевые порядки, как правило, уже просто неспособны начинать штурм второй линии, а там ведь дальше и третья… И нынешняя тактика не даёт никаких ответов, как решить эту проблему.

— И я лично возглавлю ударный батальон, — добавил Аркадий. — Гарантирую успех собственной жизнью.

Полковник задумался.

Немиров уже подсказывал ему дельные вещи, он уже обеспечил ему звание полковника и командование полноценным стрелковым полком.

Успех — это почти гарантированное повышение звания. При условии, что после прорыва линии будет начато наступление.

Но вот риски…

— Нужно согласовать со штабом корпуса, — произнёс он. — И тогда придётся ставить на кон мою репутацию. В случае провала меня снимут с командования и отправят в штаб, чтобы больше не мешал.

— Мы не провалимся, — уверенно заявил Немиров.

— Тогда начинай подготовку, — решился Николай Николаевич. — Пока я буду пробиваться через бюрократию, ты будешь готовить батальон. Всё моё способствование в твоём распоряжении.

* * *

— Т-с-с… — приложил палец ко рту Аркадий.

Все замерли.

Они уже преодолели ¾ «ничьей земли». Изрытая снарядами земля полна гниющими трупами, среди которых копошатся вездесущие крысы. Немой ужас войны распростёрся вдоль всей линии противостояния — атаковать пытались везде, обе стороны.

Осень настала, фронт окончательно стабилизировался и настало стратегическое затишье.

До этого кайзеровские войска предпринимали попытки наступления, напарывающиеся на ошеломительный пулемётно-артиллерийский огонь.

Императорские войска пытались сразу же бить в ответ, но тоже получалось не очень.

Решительные контрудары, так понравившиеся генералу Зайончковскому, подчёркивающие «исконный русский дух», привели к неизбежной выработке противодействия, поэтому больше не имели того же эффекта, как в начале года.

На паутине колючей проволоки висели сотни покалеченных тел обеих сторон конфликта. Натыкаться на такое посреди темноты — это очень нервно…

Аркадий лично возглавлял первую роту, двигающуюся на пределе слышимости.

Остальные три роты двигались позади, выходя на свои заранее намеченные позиции для штурма.

Экипировка каждого солдата проверена — ни на ком нет ничего гремящего и шуршащего. Говорить запрещено под страхом смерти.

Солдат собирали со всего корпуса — только добровольцев. Немиров проводил полноценные собеседования, включающие также проверку физических данных и боевых навыков.

На собеседовании он честно предупреждал кандидатов, что в стрелковой цепи, чисто статистически, шансов выжить больше. Говорил, что если что-то пойдёт не так, то они не только почти никого не убьют и провалят задание, но и потеряют многих при отступлении.

Все, кто сейчас идёт по «ничьей земле», высокомотивированные люди, решительно готовые сложить головы в бою.

Потенциальных самоубийц, вызвавшихся под влиянием эмоций или каким-то невнятным причинам, Немиров выявлял и выбраковывал, поэтому тут собрались серьёзные люди.

Есть даже десяток казаков, решивших стать презренной пехотой ради выполнения амбициозной операции…

В ходе двухмесячной подготовки, Аркадий приложил все свои педагогические навыки, чтобы вдолбить в каждую коротко стриженую голову, что решать всё будет скорость.

Быстро убить всех в штурмуемых траншеях, быстро занять оборону для отражения контратаки, быстро реагировать на изменяющуюся обстановку, быстро отступать, если всё пойдёт наперекосяк.

Аркадий лично картографировал целевой участок вражеских траншей, поэтому тут нет для него никаких сюрпризов.

Множество сюрпризов может ждать его в самих траншеях, но это уже нечто непрогнозируемое.

Немцы отлично умеют воевать — Аркадий убедился в этом ещё в прошлой жизни. Но тут они воюют ещё лучше. Возможно, либеральная демократия слегка изнежила немцев его времени…

«А может, всё портило иностранное командование, не так хорошо разбирающееся в немецком орднунге», — подумал он. — «Эх, здорово было бы получить в распоряжение аэрофотосъёмку, но это из разряда маловероятного».

Самолёты есть, есть лётчики, они разведывают и даже бомбят, но это нечто недоступное для обычного стрелкового полка. Авиацию выделяют только для корпусов и армий…

Наконец, время пришло.

По сигналу, солдат, держащийся позади, выстрелил в небо зелёной ракетой.

Спустя полминуты загрохотала артиллерия.

Снаряды прилетели через десяток секунд и падали они в промышленных количествах.

Для этой операции полку было придано пять батарей 120-миллиметровых орудий и восемь батарей 76-миллиметровых скорострельных пушек.

Локальный Армагеддон, устроенный посреди тихой ночи, всполошил всю округу.

Начался он внезапно — закончился точно так же.

Когда на вражеские траншеи рухнули последние снаряды, Аркадий дунул в свисток, что инициировало атаку.

Штурмовики поднялись на ноги, приготовили оружие и побежали в атаку, крича что-то матерное и злое.

В ход пошли гранаты, бросаемые куда-то в траншею, просто на удачу, а кто-то уже начал стрелять из пистолетов.

После серии взрывов сотен гранат в траншеи посыпались штурмовики, пустившие в ход дробовики и пистолеты.