Наши уже не придут

— Эти временные органы власти, которые, скорее всего, так и назовут — временными, продержатся недолго, — произнёс Аркадий. — Всё будет рушиться и останется только одна сила, которая будет способна удержать государство единым…

— Но армия ведь вне политики! — воскликнул Алексеев. — Всегда так было!

— Это губительная стратегия, ваше превосходительство, — покачал головой Аркадий. — Если оставим всё, как есть — проиграем войну, допустим раскол державы и останемся у разбитого корыта, как в сказке Александра Сергеевича.

— Это тоже следует обдумать, — после недолгой паузы, произнёс генерал-майор. — Но что, если царь не согласится? Что, если революция будет подавлена?

— Скорее всего, царь отречётся от власти в скором времени, — покачал головой Аркадий. — Также он отречётся за своего наследника и попробует свалить всё на следующего в списке престолонаследия. Кто там? Великий князь Михаил Александрович? Он тоже отречётся, по моему мнению, потому что у него нет никакой реальной власти и политической силы.

— Не может быть, — отказался верить в такой прогноз Алексеев. — Армия присягнула царю…

— Мы бы могли срочно направить в Петроград несколько дивизий, чтобы попытаться подавить восстание, — вздохнул Аркадий. — Солдаты верят нам и подчинятся. И царь будет спасён, но…

— Но? — напрягся генерал-майор Алексеев.

— Но простит ли вам царь своё спасение? — задал Аркадий вопрос.

Глава двадцать седьмая Пророк

*4 марта 1917 года*

— Как ты и предсказал… — прошептал напуганный генерал-майор. — Император отрёкся, за себя и за сына, а вслед за ним отрёкся и великий князь Михаил Александрович…

Великий князь ни от чего не отрекался, он просто посчитал невозможным занимать престол без волеизъявления народа, но это было равносильно отречению — народ никогда не проголосует за подобное.

— Это было почти очевидно, — вздохнул Аркадий.

Алексеев вызвал его в свой блиндаж вечером.

Солдаты встревожены и напряжены — никто не знает, что теперь будет. Войну никто не отменял, но очень уж непонятно всем, к чему всё это приведёт.

— Временное правительство… — продолжил тихо паникующий генерал-майор. — Но как? Как ты предсказал всё это?

— Глубокий анализ ситуации, ваше превосходительство, — пожал плечами Аркадий. — А с Временным правительством — совпадение.

— Это какой-то дар?.. — продолжил пребывающий в прострации Алексеев. — Провидение?.. Я всегда чувствовал это…

— Я, к сожалению, не пророк, — вздохнул Аркадий. — Просто умею анализировать. Это позволяет мне делать некоторой степени точности прогнозы. Иногда они бывают слишком смелыми, чтобы их могла принять общественность.

— Что будет дальше? — запальчиво спросил генерал-майор. — Что нас ждёт?

— Да не знаю я, ваше превосходительство, — развёл руками Аркадий. — Я не пророк и не провидец. Нет у меня никакого дара.

— Но ты всегда видел впереди всех! — резко встал генерал-майор. — Ещё в училище! Никто не видел, а ты предсказал! Это невозможно! Я требую рационального объяснения!

— Я не умею предсказывать будущее, — повторил Аркадий, который вынужден был встать вслед за начальством. — Но умею делать прогнозы.

— Это одно и то же! — поморщился Николай Николаевич.

— Не могу согласиться, ваше превосходительство, — покачал головой Аркадий. — Предсказание — это нечто интуитивное и оккультное, а прогноз — это нечто, опирающееся на материальное, на имеющиеся данные и, в целом, базирующееся на рациональную оценку существующих вещей. Я не цыганская гадалка с Казанского, я не гадаю, а предполагаю. То, что у меня получилось предсказать такие очевидные события — не есть продукт сверхъестественного дара.

На самом деле, сверхъестественный дар у него есть — послезнание. Ни у кого в этом мире нет ничего подобного. Но очень скоро, если у него всё получится, послезнание начнёт слабеть.

Нельзя сказать, что оно было всеобъемлющим, но это был серьёзный козырь. И он ещё покажет себя, в другой форме, позже, после перехода к первой фазе нового плана. А новый план сильно зависит от результатов финальной фазы плана нынешнего.

— Расскажи мне, что будет дальше! — потребовал Алексеев и стукнул по столу. — Я приказываю тебе!

— Прекратите паниковать, ваше превосходительство, — попросил его Немиров. — Выпейте и успокойтесь. И тогда мы поговорим.

Генерал-майор замер, обдумал предложение, а затем подошёл к буфету и вытащил из него бутылку водки «Московская особая». Эту водку уже давно не выпускают, поэтому с почти 100 % вероятностью можно утверждать, что в руках у Алексеева контрафакт.

Водку достать легко, несмотря на сухой закон, введённый с 19 июля 1914 года, но это стоит денег. У генерал-майора деньги были, поэтому он всегда «доставал» достаточно топлива для себя и приближенных офицеров.

Сам Аркадий всегда имел доступ к алкоголю, до недавнего времени — Пахом присылал его ящиками. Награждение солдат, презенты интендантам, хорошо делающим свою работу, подарки офицерам — Немиров всегда хорошо умел налаживать отношения с людьми.