Наши в Испании

— Высокий, блондин, работал в магазине кухонной утвари.

— А… Так этого Алехандро я знал. Кастрюли у него всегда покупал и мясорубку один раз. А вот фамилию его от вас впервые услышал.

— Только кастрюли покупали? Кокаин не покупали?

— Нет. Не интересуюсь.

— А кто его убил, знаете?

— Нет. Ничего не знаю.

— Ладно, извините за беспокойство…

Судя по молчанию в местной прессе, расследование зашло в тупик. Никто не знал, что произошло на самом деле. Никто. Ну разве что за исключением всей русской тусовки в радиусе ста километров…

На дискотеке поцапался Саша со щуплым азербайджанцем — то ли из-за девки, то ли из-за «кокса», да, может, просто из-за косого взгляда — и всколыхнулась в парнишке романтика городских окраин, ностальгия по рано ушедшей молодости, слово за слово: «Твой мама… „Базар“ не фильтруешь… Чурка черножопая… Короче, завтра в сельве „стрелка“, урою тебя…».

Зажирел Саша в спокойных Испаниях, успокоился, боялся разве что наркополицейских, да и то не сильно. Он был явно больше, возможно — сильнее, да и получить по физиономии в худшем случае не привыкать русскому пареньку.

«Азер» пришёл на стрелку один, и пока Саша расправлял пальцы в козу для «базара по понятиям», спокойно подошёл, достал пистолет и выстрелил Саше в лоб. После чего аккуратно протёр оружие, положил на траву и поехал прямиком в аэропорт, чтобы ближайшим рейсом скрыться на просторах Кавказа.

Ресторатор

Эдуард любил и умел готовить. Эту способность он приобрёл вынужденно, будучи ребёнком в «семидесятых». При полном отсутствии тогда каких-нибудь полуфабрикатов вечно занятые родители говорили утром, убегая на работу: «Придёшь из школы, придумай себе что-нибудь из того, что найдёшь в холодильнике, а уж вечером мы приготовим тебе хороший ужин…».

В итоге — уже к пятнадцати годам Эдик без усилий варил правильные борщи и даже мог сделать из синей советской бройлерной курицы неплохой чахохбили с вином и грецкими орехами.

В голодном студенчестве однокурсники готовы были на всё, чтобы получить приглашение на обед в комнату Эдуарда в общаге на суп из двух пакетиков «Суп вермишелевый с мясом» по двенадцать копеек. Как он умудрялся накормить этим до отвала десять человек — для многих до сих пор остаётся загадкой.

В более взрослой жизни на всяческих пикниках и рыбалках Эдик был самым уважаемым и почитаемым участником. Он кормил — много и вкусно. Друзья и приятели, вне зависимости от социального статуса и благосостояния, беспрекословно таскали дрова, мыли посуду и делились добычей, каждую минуту расхваливая:

— Эдька, братан, ну ты вообще… Блин, у меня бабушка хуже делала, а уж она была на кухне о-го-го! Тебе надо ресторан открывать, озолотишься, блин…

Будучи человеком образованным и обладавшим вполне приличным чувством юмора, Эдуард весело парировал эти комплименты, прекрасно понимая, что всё это — просто лесть человеку, который превращает заурядную пьянку в видимость приличных посиделок. И, конечно, никогда не собирался превращать своё хобби в профессию.

Тем более у него была хорошая работа, со временем принёсшая материальное благополучие и уважение окружающих как к успешному предпринимателю, который занимается серьёзным делом.

Эдик владел небольшим издательством. Печатал книги, журналы, разную макулатуру, но основные деньги делал на продажах «псевдолитературного дерьма» типа писательши Донцовой, всяческих «воров в законе» и «похождений Бешеного». Для души пописывал в местные газетёнки ресторанную критику.

Редакторы пищали от удовольствия, а местные рестораторы дрожали от страха и заставляли официантов запомнить Эдика. Если вдруг появится в зале, бросить всё, обслуживать по высшему классу, денег не брать, если надо — отдаться. Повару предписывалось выхватывать из личного хозяйского холодильника свежайшие разносолы и готовить только из них, невзирая на меню и расходы.

Такая хорошая, милая жизнь закончилась в один день — в августе девяносто восьмого, когда кремлёвские воры устроили четырёхкратный дефолт. Рухнули все связи, небольшие производственные долги превратились в целые состояния, бандиты исчезли из дорогих ресторанов и переместились в вонючие пивнухи, а народ…

Да пошёл он, этот народ!

Банки лопнули с народными деньгами, показав привычный фак…

Издательство встало, рестораны — которые не закрылись — стали готовить ужасное «хрючево» из самых дешёвых продуктов, и всё в том же духе…

Нет, Эдуард не застрелился, хоть и просел в бизнесе, но смог за год выбраться, конечно, неимоверными усилиями, с жесточайшей экономией и сокращением персонала.

Но он обиделся!

Обиделся и на власть, и на страну.

Эдуард решил, что каждый день ждать сюрпризов он больше не хочет. Пошла она, власть и страна, с её депутатами-ворами, бандюками, пьяным быдлом и унылыми рожами на вечно грязных улицах. И хоть бизнес шёл в гору, он начал готовиться к отъезду.

Эдик подошёл к этому проекту серьёзно…