Наши в Хогвартсе (СИ)

Алька сегодня была не похожа сама на себя. Слишком уж тихая и покладистая. Не встречая сопротивления, Снейп терял желание ругать её. Впрочем, долг преподавателя и руководителя факультета требовал продолжить выволочку.

- И почему, собственно, вы отказались попрактиковаться в борьбе с боггартом? Этот навык может пригодится вам в дальнейшем, – Снейп был рад сменить тему. Он не считал её отказ таким уж сильным проступком. Пожалуй, на её месте он поступил бы точно так же. Этот вопрос он задал ей скорее для того, чтобы заполнить неловкую паузу в трудном разговоре. Но вопрос этот, кажется, задел Альку за живое.

- Почему? – её глаза вспыхнули. – У вас тут есть где-нибудь свободный боггарт? Хотите, покажу – почему?

Что ж, это даже интересно. Чего на самом деле боится «его русская подопечная», как выразился Дамблдор.

- Идёмте в учительскую, – предложил Снейп, – там сейчас никого нет, а в шкафу Люпин спрятал очередного боггарта.

Алька кивнула и молча вышла за дверь. По коридорам они шли, не произнося ни звука. Снейп распахнул дверь в учительскую. Убедившись, что комната пуста, они подошли к шкафу, в котором скрывался боггарт. Алька заняла позицию прямо напротив дверей, Снейп встал сбоку. Он взмахом волшебной палочки открыл дверцу шкафа. Боггарт покинул своё укрытие.

Перед Алькой стоял гроб. В гробу лежал профессор Снейп, с лицом, ещё более землистым, чем при жизни. У него на груди рыдала безутешная Алька. Девочка медленно перевела взгляд с видения на настоящего Снейпа. Он подавленно молчал, склонив голову чуть вперёд и набок. Пальцы его тщетно пытались ослабить ставший вдруг невыносимо тесным воротник сюртука. Алька снова взглянула на боггарта, молниеносным движением вздёрнула палочку и гневно выкрикнула:

- Ридикулус!

Раздался щелчок. Снейп в гробу зашевелился, уселся в своей скорбной «таре», вынул из-под подушки бутылку коньяка, глотнул из горлышка и, разведя руками, виновато и в то же время развязно подмигнул зарёванной Альке.

Настоящие Снейп и Алька даже не улыбнулись. Боггарт, обнаглевший от безнаказанности, продолжил показывать страшилки. Теперь Снейп лежал не в гробу, а на полу, весь залитый кровью, а Алька придерживала его мёртвое тело, стоя перед ним на коленях. В глазах у настоящей Альки полыхнула ненависть. Она гневно взмахнула палочкой, не произнося ни звука. Сноп ярко-красных искр ударился в боггарта, и тот разлетелся в пыль, которая стала медленно оседать на всё вокруг.

Какое-то время оба они, и Алька, и Снейп, находились в странном оцепенении. Наконец Алька подняла на него глаза и тихо спросила:

- Вы хотели, чтобы вот ЭТО я продемонстрировала на уроке?

Снейп молча открыл дверь учительской, взглядом приглашая Альку выйти и отправился следом за ней. Всю дорогу до его кабинета они молчали. Было уже довольно поздно, поэтому, на их счастье, никто не встретился им по пути. Перед дверью в его комнату Алька остановилась и тихим, безжизненным голосом произнесла:

- Спокойной ночи, господин профессор.

- Не бойся, дурочка… Не бойся, и твой страх не сбудется, – Снейп шагнул к ней, порывисто прижал к себе и тут же отошёл назад, – Спокойной ночи, мисс Эйлин.

Дверь его кабинета распахнулась и тут же захлопнулась, скрывая за собой и Снейпа, и его смятение. Алька медленно побрела по коридору к себе в спальню. Снейп, точно сомнамбула, медленно разделся, медленно улёгся в постель и долго пролежал без сна, не в силах думать ни о чём, кроме того, что увидел в учительской. Картина рыдающей на груди его трупа Альки была столь яркой, рельефной и до боли трогательной, а тяжесть у него на душе столь ощутимой, что уснуть ему удалось лишь под утро. Но даже во сне он продолжал лежать в гробу и чувствовать, как бьётся над его телом в истерике безутешная Алька. Он хотел погладить её по голове, сказать: «Да не реви ты, я жив, ты что, не видишь?». Но ни руки, ни язык не слушались его. Он не мог ни пошевельнуться, ни произнести ни звука, зато всё ощущал, всё чувствовал и от этого страдал так сильно, как давно уже не страдал наяву.

Проснувшись поутру совершенно разбитым, Снейп, тем не менее, ощутил, как его сердце непривычно сжалось и задрожало от мысли, что есть на свете человечек, которому он нужен и который по-настоящему боится его потерять. Мысленно он ругал Альку дурочкой, глупой, несносной девчонкой, а тепло, идущее от сердца, продолжало заливать его тело непривычной волной горячей нежности. Эта нежность, словно иголочками, покалывала изнутри всё тело, щекотала в носу и сосала под ложечкой.

После этого памятного вечера ему стало гораздо легче смириться с тем, что он стал посмешищем для всей школы, но, однако, это не мешало ему на своих уроках отыгрываться на несчастном Лонгботтоме вдвойне.

====== Глава 13 ======

— Мисс Северинова, задержитесь, — сказал Снейп, отпустив всех по окончании урока зельеварения.