Наши в космосе

Когда стало возможным передвигаться на собственных ногах, Петр Алексеевич взял Гаврюху и направился в кабину, где лежал пассажир, чтобы увидеть, в каком состоянии теперь пребывает тело. Вслед за ними увязался и дед Андрей.

В кабине царил неописуемый беспорядок. Все имущество пассажира, не будучи закрепленным, разлетелось и теперь лежало на полу как попало. Сам хозяин, вернее, тело его покоилось все там же, на лежанке, раскинув в стороны руки и ноги. Уши его беспомощно лежали на подушке. В воздухе висел чужой, неприятный запах, переходящий в отвратительный.

– Завонял уже, - прошептал дед Андрей, перекрестившись.

– Надо бы его… - купец поморщился, - куда-нибудь деть.

– В самом заду есть кабины, где прежде сухая рыба была, - отозвался приказчик. - Там и прохладно, и запах уже такой рыбный, что ничем не перебьешь.

– Да, - согласился Жбанков. - Пусть Вавила его туда сам и переправит. И еще - надобно здесь порядок опять установить. А то как-то неприятно, нехорошо…

Дед Андрей шагнул в глубь нумера и поднял с пола одну коробку, чтоб водрузить на надлежащее ей место. Но, не найдя такого, бросил обратно.

Беспорядок был столь безнадежный, что прямо-таки опускались руки.

– Позову Степана, что ли, - проговорил Жбанков, выходя в коридор. - Вместе вам сподручнее будет.

Ему хотелось поскорее покинуть кабину, где лежал покойник, где воняло и повсюду были разбросаны вещи.

– Эге! - воскликнул вдруг дед и замер на месте.

– Что? - всполошился купец.

– Идол-то… Мы его не на то место ставили.

– Что ты такое говоришь, - нахмурился Жбанков, с неохотой опять заходя в дверь.

– Точно так говорю. Мы его в угол привязывали, а сейчас он где?

Жбанков пригляделся, и действительно: идол стоял в трех шагах от той скобы, к которой его крепили.

– А веревки-то! Веревки где? - еще больше запаниковал дед.

– Да что ты, право, раскудахтался, - сердито произнес Петр Алексеевич. - Ну, ослаб узел, веревки упали, и эта глыба сдвинулась. Чего шум теперь зазря поднимать?

Гаврюха тоже прошел на середину нумера и разгреб вещи ногой.

– Вот, - сказал он и поднял с пола обрывок веревки длиной в пол-аршина.

– Святая богородица! - воскликнул дед, и голос его стал от волнения хриплым. - Уж не покойник ли…

Не дожидаясь продолжения, Гаврюха приблизился к телу чужеземца и склонился, зажав нос пальцами.

– Ничего не замечаю особенного, - сообщил он через некоторое время. - Мертв, как доска.

– Ты его пощупай, пощупай, - посоветовал дед Андрей шепотом. - Может, он еще теплый, может, кровь еще бьет?

Гаврюха распрямился и сделал шаг назад.

– Сам щупай, - громко сказал он.

– Да ну вас к лешему! - решительно проговорил Жбанков, собираясь уходить.

– Понапридумали страстей, сами себя запугали, тоже мне… Ну, мало ли, снаряд обороты делал, веревки и не удержали такую махину, порвались. Пойду я в залу.

Сейчас велю Степану прийти, чтоб нумер прибрать.

Он повернулся и быстро зашагал по коридору. Все же ему было не по себе.

Первобытный страх, с которым воспринял дед Андрей необъяснимые перемещения идола, оказался сильней, чем любые разумные доводы, и передался Жбанкову во всей полноте. А дело меж тем клонилось к вечеру, и с этими суеверными мыслями предстояло еще засыпать.

Но, как ни странно, спать ему в ту ночь удалось вполне сносно. Усталость помогла изгнать из мыслей всякую чертовщину. Наутро дед Андрей доложил, что все сделано, как было велено: мертвец обернут в рогожу и переправлен в кабину для грузов, порядок в его нумере восстановлен, все вещи сложены и закреплены. Так что, если вдруг хватятся родственники или лица, имеющие к погибшему интерес, можно будет им отчитаться, что все вещи и документы сохранены в целости.

Говоря об этом, дед как-то странно заглядывал Жбанкову в глаза, словно хотел сказать что-то необходимое, но боялся ошибиться и внести этим напрасное беспокойство.

– Что ты, брат, все егозишь? - не выдержал наконец Петр Алексеевич.

Дед тут же весь подобрался, распрямился, только что руки по швам не положил.

– Мы когда со Степаном прибирались, - тихо сказал он, сохраняя на лице очень заговорщицкое выражение, - мешка с червонцами нигде не нашли.

– Да как же… - растерялся купец. - И где он мог пропасть?

– А где? - ехидно ответил дед. - Рыжий черт один с покойником оставался, когда я за вами бегал.

– Вот как? - Глаза Жбанкова сузились, а голос окреп. - Что ж… Надо тотчас устроить ему дознание.

– А нечего и устраивать, - мстительно произнес дед. - Степан уже глядел.

Червонцы у рыжего под матрасом схоронены.

– Вот же бестия! - не выдержал Жбанков.

– То-то бестия. Я завсегда говорил, что он разбойник и каторжник.

– Ну, вот что. Вы пока шума не делайте. Дайте до дома добраться. А уж там устроим все процедуры, как полагается. И червонцы эти вместе с полицмейстером будем доставать.

– Это мудро, - согласился дед. - Я, признаться, Вавилу уже опасаюсь.

Ежели начнем его сейчас приструнять, он того и гляди всех по очереди перережет.

– Оно так, - кивнул купец. - Потому и не будем сейчас следствия чинить.

Обождем до дому.