Наши в космосе

— Не может, — хмуро перебил Альварец. — Находясь на суверенной планете, экипаж полностью подчиняется местным законам и избегает каких бы то ни было недоразумений. Инструкция. Пойдем.

Выйдя из корабля, они увидели еще две шеренги когоанцев.

— Как думаешь, — задумчиво спросил Альварец, глядя на бесстрастные лица, — зачем это мы им понадобились?… Ой, Кошкин, не нравится мне это.

— Может, местный обычай? — неуверенно предположил Кошкин. — Церемония встречи… Или проводов… Сейчас кто-нибудь подкатит, речь толканет…

Альварец хмыкнул:

— Хорошо бы.

Двое молодцов из шеренги приблизились к ним и молча протянули руки. Альварец и Кошкин, ослепительно улыбаясь мрачным аборигенам, протянули свои. В ту же минуту на их запястьях защелкнулись какие-то стальные зажимы.

— Нич-чего себе обычаи! — ахнул капитан. — Наручники на гостей!

— Тихо ты… — шепнул Кошкин, продолжая улыбаться во все тридцать два зуба. — Улыбайся, капитан. Может, это не наручники. — Он незаметно подергал руками, пытаясь высвободиться. Попытка не удалась — Может, это такой местный знак отличия. Вроде почетного ордена.

— Хорош орден… — процедил сквозь зубы Альварец, опуская скованные руки.

Подкатил экипаж весьма унылого вида, с зарешеченными окнами.

— Тоже обычай? — мрачно осведомился Альварец, когда их с Кошкиным довольно бесцеремонно втолкнули внутрь. — Мистика, мистика… Вот тебе и мистика. Чуяло мое сердце.

Кошкин потерянно молчал.

Унылый экипаж подкатил к не менее унылому зданию. У входа с землян сняли наручники. Они вошли, и дверь за ними тут же захлопнулась.

Настроение Альвареца испортилось окончательно. Помещение, в котором они оказались, формой, размерами и обстановкой напоминало тюремную камеру, каковой, по всей видимости, и являлось.

— Н-ну? — ядовито спросил Альварец. — И это — обычай? По-твоему, это резиденция для особо почетных гостей?

Вместо ответа штурман проследовал к стоящим в углу деревянным нарам, сел и обхватил руками голову. Альварец заметался по камере.

— Вот уж влипли так влипли… Ну, Кошкин!

— Да что — Кошкин?! — штурман обиделся. — Чуть что, так сразу: «Кошкин, Кошкин!» При чем тут я? Альварец резко остановился.

— А кто сказал, что тут живут нормальные люди? — грозно спросил он.

— Ну, я сказал, — покорно согласился штурман. — Так это же во всех справочниках написано.

— При пользовании справочниками нормальный человек всегда делает скидку на некомпетентность составителей, ясно? — Альварец зло плюнул в угол и снова заходил по камере. — Нормальные люди… Ну, почему, почему я всегда тебя слушаю? Ничего, штурман, — пообещал он. — Уж это — точно — в последний раз.

Штурман окинул тусклым взором толстенную решетку на окне и тяжело вздохнул. Альварец снова остановился.

— Что? — свирепо спросил он.

— Да нет, это я так… — Кошкин еще раз вздохнул. Еще тяжелее. — Просто я подумал, что ты очень верно сказал. Насчет последнего раза.

Капитан тоже взглянул на решетку.

— Я им покажу… — прорычал он. — Они меня попомнят… — Он с грозным видом повернулся к двери. — М-местные обычаи, значит… Оч-чень красивые обычаи. — И Альварец решительно зашагал к выходу.

Показать он никому ничего не успел. Дверь неожиданно отворилась. В камеру вошел очередной когоанец. В той же униформе, что и прочие, — черный мундир, блестящие пуговицы в два ряда. Щелкнул замок.

— С-спокойно, капитан… — напряженным голосом предостерег Кошкин. — Н-не нарывайся, не суетись. Попробуем прояснить ситуацию.

Альварец набрал полную грудь воздуха и нехотя разжал кулаки. Когоанец смерил капитана долгим пристальным взглядом холодных зеленовато-серых глаз. Заглянув ему через плечо, так же пристально осмотрел сидящего на нарах штурмана. После этого сказал на линкосе:

— Здравствуйте, — акцента почти не было. — Я ваш адвокат.

— Привет, — буркнул Кошкин.

— Наш… кто? — переспросил Альварец.

— Адвокат, — повторил когоанец. — Назначен властями для защиты ваших интересов.

— Ах, вот оно что… — протянул Альварец. — Слыхал, Кошкин? Защитник наших интересов.

— Да, — подтвердил адвокат. — Таков закон. Каждый осужденный имеет право обратиться к адвокату.

В случае, если по каким-либо причинам он не может этого сделать, адвокат назначается органами власти.

Альварецу показалось, что он ослышался. Он беспомощно оглянулся на Кошкина. Кошкин медленно поднялся с нар.

— Как вы сказали? — спросил он. — Осужденные?

— Разумеется, — бесстрастно ответил адвокат.

— Значит, мы осужденные? — на всякий случай уточнил Альварец.

— Разумеется, — столь же бесстрастно повторил адвокат.

Альварец посмотрел на Кошкина и увидел на его лице такое же глупое выражение, как и то, которое, судя по всему, приняло его лицо.

— Та-ак… — Капитан зябко потер руки. — Очень интересно. И в чем же нас, по-вашему, обвиняют?

— Вы не поняли, — адвокат говорил тусклым, монотонным голосом. — Я не говорил, что вас обвиняют. Вы не обвиняемые. Вы — осужденные!