Наши внутренние конфликты

Причина, по которой реакция невротика столь чрезмерна, заключается в том, что она порождается его потребностью бороться со всеми своими «нежными» чувствами. Ницше дает хорошую иллюстрацию такой динамики, когда заставляет своего сверхчеловека рассматривать любое сочувствие как разновидность своего внутреннего врага. «Мягкость» по отношению к личности подобного вида подразумевает не только подлинную любовь, жалость и т. п., но и все, что внутренне присуще потребностям, чувствам и стандартам подчиненного типа. В случае с нищими, например, у него могут возникнуть слабые проявления реального сочувствия, желание исполнить просьбу, чувство, что он обязан быть полезным. Но одновременно в нем возникнет гораздо более сильное желание вытолкнуть все эти чувства из себя с тем, чтобы не только отказаться, но и осудить их.

Надежду соединить вместе свои столь различные чувства, которую подчиненный тип возлагает на любовь, агрессивный тип невротика ищет во внешнем признании. Признание обещает ему не только подтверждение его как личности, в чем он крайне нуждается, но и предоставляет ему дополнительный соблазн нравиться другим и, в свою очередь, любить их самому. Поскольку такое признание, как кажется, предлагает разрешение его конфликтов, то оно становится тем спасительным миражом, за которым он устремляется в погоню.

Внутренняя логика его борьбы в основном та же, что и подчиненного типа. Поэтому здесь она будет указана лишь в самых общих чертах. Для агрессивного типа любое чувство симпатии, или обязанность быть «добрым», или аттитюд подчинения были бы несовместимы с целостным образом жизни, который он построил, и расшатали бы его основание. Кроме того, возникновение этих наклонностей, противоположных его основному аттитюду, столкнуло бы его с базисным конфликтом и разрушило бы заботливо созданную им систему единства своей личности. Следствием всего этого стало бы то, что вытеснение более мягких наклонностей усилило бы более агрессивные, сделав их еще более компульсивными.

Если два типа невротической личности, которые мы обсудили, еще свежи в памяти, то мы можем отметить их полярную противоположность. То, что желательно одному, отвратительно другому. Первый обязан любить каждого; второй — считать всех потенциальными врагами. Первый стремится избежать борьбы любой ценой, второй считает ее своим естественным состоянием. Первый наполнен страхом и беспомощен, второй стремится всячески избавиться от них. Первый движется, хотя и как невротик, к гуманистическим идеалам, второй — к философии джунглей. Однако при этом ни один из указанных паттернов не является свободно выбираемым: каждый компульсивен и негибок, обусловлен внутренней нуждой.

Теперь мы готовы сделать шаг вперед в нашем представлении о типах невротической личности, которого мы достигли и ради которого провели обсуждение. Мы постарались описать только то, что включено в базисный конфликт, и к настоящему моменту рассмотрели два его фактора, действующие в качестве доминирующих влечений в двух различных типах невротической личности.

Шаг, который мы должны теперь сделать, состоит в том, чтобы изобразить личность, в которой эти два множества противоположных аттитюдов и ценностей действуют с одинаковой силой. Разве не ясно, что такая личность безжалостно раздиралась бы в двух противоположных направлениях, что она едва ли была способна функционировать вообще? Истина состоит в том, что личность была бы расколота и полностью парализована.

Именно по попытке исключить какое-либо одно из противоположных влечений мы различаем тот или иной тип невротика; такое исключение представляет один из способов, с помощью которого он пытается разрешить свои конфликты.

Говорить в этом случае, как делает Юнг, об одностороннем развитии представляется не вполне адекватным. В лучшем случае это утверждение корректно с формальной точки зрения. Но поскольку оно основано на неверном представлении о динамике невроза, то его следствия ошибочны. Когда Юнг, отправляясь от понятия односторонности, переходит к утверждению, что терапия должна помочь пациенту принять и противоположное влечение, то мы спрашиваем: «Как это возможно? » Пациент не может принять это влечение, он может только осознать его. Если Юнг ожидает, что такой шаг даст ему целостную личность, то мы ответим, что, конечно, этот шаг необходим для окончательной интеграции личности невротика, но как таковой он только означает прямое столкновение невротика со своими конфликтами, которых он до сих пор избегал. То, чего Юнг действительно недооценил, представляет ком-пульсивную природу невротических наклонностей. Междудвижением к людям и движением против людей лежит не просто различие между слабостью и силой, или, как выразился бы Юнг, различие между женственностью и мужественностью. Мы все обладаем способностью как к подчинению, так и к агрессии.