Наши за границей

– Конечно, поразила. Но когда я стал серьезно заниматься Торой, понял, что есть люди, имеющие доступ к духовным мирам, недоступным нашему восприятию.

Лейб посмотрел на заходящее солнце:

– Извините, мне пора. Скоро дневная молитва.

Я хотел спросить, как сложилась его жизнь, есть ли у него дети. Но он уже шел своей неторопливой субботней походкой к выходу с набережной.

Голубой лесбиан

Однажды ко мне на скамейку подсел молодой человек. Серьезность его лица то и дело сменялась лучезарной улыбкой, которую он сразу старался спрятать за насупленным взором. Мне было смешно смотреть на его метаморфозы, и я спросил:

– Скажите, пожалуйста, зачем вы боретесь с собой, ведь у вас хорошее открытое лицо, зачем прячете его?

Он засмеялся:

– Понимаете, я комик. А комик должен выступать перед публикой с каменным лицом, чтобы его шутки были контрастом его внешнему виду. Вы, конечно, замечали, что человек, который рассказывает даже очень смешной анекдот, никого не рассмешит, если первый засмеется. А человек, который с каменным лицом несет всякую чушь, вызывает гомерический хохот.

Я кивнул.

– Понимаете, – молодой человек уже не прятал своей радости, – я недавно встретился со своей одноклассницей, в которую был влюблен со второго класса. И оказалась, что она меня помнит, и теперь мы с ней вместе неделю, и я все никак не могу прийти в себя от свалившегося на меня счастья. А у меня завтра выступление, и как быть, даже не знаю.

– А что вы будете читать? – поинтересовался я.

– У меня 10 минут в концерте, я хочу прочесть вот это, – молодой человек опустил голову и затем поднял ее. Его лицо было сосредоточенно, в глазах неуместная серьезность. Он посмотрел сквозь меня и произнес:

– Я голубой.

От неожиданности я вздрогнул, в нем не было ничего, что говорило бы о его нетрадиционной ориентации. Наконец его взгляд встретился с моим, и в его глазах появилась суровость:

– Нет, не подумайте что-то нехорошее.

Я хотел сказать, что в том, что он гей, ничего плохого нет, но он, не дав додумать мысль, продолжил спокойным голосом:

– Я гей в творческом плане… Не понимаете?

Я был в его власти, мозги отключились.

– Хорошо, я люблю женщин, а женщины любят меня, и, наверное, они любят меня даже больше, чем я их. Нет, я не женат, поэтому проблем у меня с этим нет. Проблемы бывают у моих возлюбленных, но это уж их проблемы. Ах да, почему я называю себя геем? Потому что хотя я и люблю женщин, но предпочитаю иметь дело с мужчинами, с ними гораздо интереснее.

Мелькнула мысль: так он гей или не гей?

– Многие из них, в отличие от женщин, умеют слушать и здраво рассуждать. Поэтому с ними приятно иметь дело, и потом, этих всех заглядываний в глаза, вздохов и ахов между нами, мужчинами, нет. Мы ведем деловую беседу, мозговой штурм мировых проблем. И знаете, у нас иногда рождаются гениальные идеи, которые наши политики претворяют в жизнь. Что ни говори, в творческом плане мужчину с женщиной не сравнить. О чем бы ты ни начал с женщиной говорить, обязательно все сведется либо к постели, либо «какой вы нахал!». А с мужчинами и выпить можно, и помолчать, и пофилософствовать. Поэтому я и говорю о себе, что я в творческом плане голубой, ну а во всем остальном – я полный лесбиан. Иногда мне даже кажется, – мечтательно заявил молодой человек, – что неплохо бы разрешить гаремы, ну многоженство, по-западному. Но это дело далекого будущего! А жаль, потому как, когда гаремы разрешат, я уж буду чисто голубым.

Я смеялся неудержимо. Молодой человек улыбался.

Отсмеявшись, я спросил:

– Кто вам написал такой замечательный текст?

– Моя одноклассница, вчера ночью.

– Вчера ночью, – повторил я и захохотал так, что чуть не упал со скамейки.

На прощание молодой человек протянул мне билет на концерт:

– Это вам, увидимся завтра в 7 вечера. Я вас познакомлю с автором текста.

Глупая шутка

Я не заметил, как ко мне подсела странная пара, мужчина уже в летах и молоденькая девушка. Их можно было бы принять за отца с поздним ребенком или деда с внучкой, если бы не глаза молодой женщины. Они смотрели на убеленного серебром мужчину с нежностью, свойственной только влюбленной юности. В глазах мужчины, в отличие от девушки, была печаль, однако она совсем не замечала ее. Я отвел глаза. Две маленькие девочки с визгом убегали от догонявшей их волны, чтобы в последний момент оказаться в высоко поднятых руках родителей.

Рядом со скамейкой опустилась чайка.

– Смотри, чайка! – указывая на птицу, сказала девушка. – Какая она большая.

Мужчина кивнул.

– Я никогда не думала, что они такие большие.

Мужчина улыбнулся, повернулся к девушке и, наклонившись, что-то сказал ей на ушко. Она зарделась. И вдруг в этой молодой женщине я увидел совсем юную, не знающую еще настоящей любви девочку. «Кто она? Неужели…»

– Скажите, вас случайно не зовут Авишаг? – спросил я.

Девушка резко повернулась ко мне. Мне показалось, что она только сейчас поняла, что на скамейке еще кто-то есть.

– Да, меня зовут Авишаг. А откуда вы знаете мое имя? – девушка подозрительно посмотрела на меня.

– Так, угадал, – сказал я, пожав плечами. – С кем не бывает.