Наши задачи -Том I

Тот, кто изучал протоколы съездов Коминтерна, и особенно резолюции его Исполнительного Комитета (ИККИ), тот знает, что колониальные страны давно считаются у коммунистов чем-то вроде «эльдорадо» революции, что план «взбунтовать колонии против европейцев и американцев» и устроить им резню – давно уже проводится в жизнь всевозможными резидентами Коминтерна. Теперь пробил час решительного наступления в Азии. И по сравнению с этим восстанием колоний – европейский фронт и европейские события уже отошли на задний план. Драться сразу и в Европе, и в Азии Советы не могут. Европейский фронт должен быть временно приглушен и только обеспечен от нападения.

В этом-то и состоит смысл последних событий: наступление в Азии и оборона в Европе. Именно этим объясняются улыбки Сталина западным послам; щедрость его на неисполняемые обещания; снижение советского тона по всей европейской линии; хладнокровное принятие провала в Греции; отложенная экзекуция над Тито; новейшее заигрывание с Австрией; организация чисто немецкой комполиции в Восточной Германии; требование от западноевропейских коммунистов торжественного обязательства, что они «не допустят нападения на Совсоюз»; упорные старания сорвать «план Маршалла» в Европе (угольными и металлургическими забастовками, полувосстаниями во Франции и в Италии и т. д.) и многое другое. Европейская политика Советов получила значение «отвлекающей диверсии». Главное готовится и совершается в Азии.

В этом отношении Китай получил уже для сороковых годов то значение, которое имела Испания в тридцатых годах: борьба за новый революционный плацдарм; война с антикоммунистическим миром – на чужой территории и без объявления войны; практическая школа революции и ее приемов – в переряженном виде и т. д… Китай есть ключ к Азии, или, точнее, это ворота, ведущие к азиатским народам. Его территория в 9 раз больше испанской; его население почти в 20 раз многочисленнее испанского. Поэтому можно сказать, что силою обстоятельств судьба Европы решается сейчас в Китае. Это уже понятно и в Америке и в Англии. В Америке недавно Дуй (Dewey), республиканский кандидат в президенты, сказал, что Америка должна в первую очередь помочь «своему старому другу, Китаю». Имперская конференция в Лондоне, при участии Канады, Новой Зеландии, Индии (Пандит Неру), Южной Африки, Австралии, Цейлона, Пакистана, Южной Родезии и Англии, только что выработала план обороны Великобританской империи от коммунизма (для Азии, Австралии, Африки и Европы).

Автор настоящей статьи склонен думать, что в этом планетарно-континентальном плане коммунисты просчитаются. Они недооценивают морально-религиозный фактор в Азии: из десяти великих азиатских религий (шинтоизм, конфуцианство, лаотцеизм, буддизм, ранний ведизм, поздний индуизм, парсизм, магометанство, иудейство, христианство) – элементы разнуздания можно найти только в некоторых сектах позднего индуизма. Из агрессивных религий Азии – ни магометанство, ни шинтоизм совсем не склонны к коммунизму. В частности, китайцы крепко держатся за начала конфуцианского правосознания, патриотизма, семьи и частной собственности. Пробуждение «колониальных» народов поведет у них не к интернационализму, а к множеству национальных государств. В Индии – ни магометане, ни индусы не дадут коммунизму никаких кадров. Словом, бацилла большевизма приведет в Азии к совсем иным последствиям, чем думает азиатский властелин Коминтерна-Коминформа.

Перенесение борьбы в Азию дает Европе отсрочку, коей европейцы должны умно воспользоваться. В то же время оно требует от Соединенных Штатов именно той дальнозоркости и активности, которые присущи Маршаллу, Ванденбергу, Делльсу и, по-видимому, истребителю нью-йорских гангстеров, возможно, будущему президенту Дуй.

Современная эмигрантская политика

Будущему историку русской революции предстоит большая и поучительная работа. Можно представить себе, с каким интересом он будет разбирать все наши журналы, журнальчики, листки, обзоры, газеты, воззвания, резолюции, протоколы, инструкции и программы. Кипы и вороха; комплекты и одиночки. Одно беспокоит: не разочаровался бы он… Разберет, прочтет, да и напишет: «Девяносто процентов этого материала представляло из себя сущий пустоцвет; было много возбуждения и мало содержания; люди проталкивались вперед, а сказать им было нечего; хотели фигурировать, вести, учить, – а фигурировать было не с чем, вести было некуда и учить не могли ничему за неимением серьезных мыслей». «Странная, – скажет он, – была эпоха: писатели молчали, а читатели разглагольствлвали; а о чем, – и сами не знали, потому что сказать им было нечего и мысли они заменяли провозглашениями и взаимной бранью»…