Наших бьют!

Вот почему я не хотел лишний раз упоминать о принцессе Омин и этом гаде Омаре. Стоило мне появиться на людях, как за моей спиной раздавались смешки. Наверное, они просто не понимали мою роль в этом деле. Каждый раз, взяв в руки газету, я видел жуткие заголовки о бомбах, экономической катастрофе и иностранцах, которых судят и даже казнят по приговору военного трибунала за засекреченные преступления. Белый дом всякий раз отшучивается, но мне кажется, мы создаем в этой стране что-то вроде полицейского государства. Закрытые судебные процессы с тайными свидетелями обвинения - это совсем не то, что представлял себе когда-то Джордж Вашингтон, хотя он знал, что такое терроризм и сибирская язва - ею болели дубильщики кож.

Но это уже другая история, и к ней мы вернемся позже. А сегодня наш девиз: спасибо господу за футбол!

Это случилось прямо перед перерывом в воскресной игре «Индианаполис Колтс» -«Нью-Орлеан Сэйнтс»: полиция все-таки ворвалась в мой дом. Сначала я ничего не заметил -Пейтон Мэннинг как раз мчался к голевой линии, чтобы сделать тачдаун, времени почти не оставалось, трибуны ревели, но прибывшие копы не переставали долбить в мою дверь.

- Убирайтесь! - заорал я. - Мы спим!

Слабая отговорка для полиции, но мне нужно было полминуты, чтобы убрать со стола пачку денег и спрятать травку.

Я услышал скрежет в замке. Хрясь! Дверь распахнулась настежь, и они ввалились в дом.

- Привет, Хантер! - сказал Грейди, который, похоже, был тут за главного. - Не беспокойся, в этот раз мы не за тобой. Где женщина, которую ты прячешь?

- Какая еще женщина? - спросил я. - Подождите минутку! Я ничего не понимаю. Был тачдаун? Мэннинг забил?

- Ни хрена! - раздраженно бросил коронер. - Нарушение. Гол не засчитали.

И тут, когда время уже почти вышло, «Колтс» забили гол в ворота и свели матч к ничьей 17:17. Камеры переключились на чирлидерш и игроков, бегущих к раздевалкам. На это можно было уже не смотреть.

Коп засмеялся.

- Она в правительственном списке подозреваемых в терроризме, а значит, ты считаешься укрывающим террориста.

Он хищно зыркнул на меня и схватил новый номер ESPN с моего обитого кожей холодильника.

- Что это такое? - резко спросил он. - Это что - тот самый выпуск с картами олимпийских объектов?

Я вырвал журнал у него из рук и бросил в огонь.

- Следи за языком, - потребовал я. - Вообще-то я прямо сейчас должен отправиться в Юту. Я являюсь членом.

- Ни с места! - вскинулся он. - Руки за голову!

Я увидел, как другой коп заходит сзади, и прижался спиной к холодильнику, отрезав ему путь к моим тылам.

- Руки прочь! - заорал я. - А то пожалеете об этом! - и замахал перед ними значком службы безопасности, принадлежащим вообще-то Лайлу Ловетту. Они мгновенно остановились.

- Я - спортивный журналист, - сказал я спокойно, - и член комитета безопасности прессы при Олимпийском комитете Солт-Лейк-Сити.

Дальнейшее можно трактовать по-разному, но если коротко, они скрутили и забрали принцессу Омин и сообщили мне, что я нахожусь под официальным медицинским карантином.

- И не спорь с нами! - рявкнул здоровенный коп. - Это совершенно законно. У нас появилось много новых законов. У тебя нет никаких прав.

Он вручил мне небольшую голубую карточку со списком номеров и краткой информацией о терроризме, чрезвычайных мерах по обеспечению национальной безопасности и приговорах военного трибунала.

Я это уже читал, но, когда в твой дом врываются вооруженные полицейские, все воспринимается несколько иначе. Я понял, что как никогда близок к тому, чтобы меня упекли за решетку как вражеского агента, и сдался.

- Слава богу, что вы пришли! - воскликнул я. - Она сидела там, в мансарде. Вы спасли мне жизнь! Она угрожала мне! Пожалуйста, заберите ее отсюда!

Мне было жаль видеть, как ее уводят, но ведь, по правде говоря, я все равно ничего не мог сделать.

19 ноября 2001 года

Неудачное падение, футбол и насилие на бульваре

Итак, ребята, у нас тут наметилась проблемка. Дождь промочил насквозь мой новый кашемировый пиджак, и у меня случился нервный срыв. Повсюду вокруг меня распространяются вредные вибрации, я парализован страхом и отчаянием, мой мозг вышел из-под контроля. Анита зависла на балконе, наш самолет улетает в Гонолулу через семь часов, а я не могу носить рубашки с коротким рукавом, потому что меня укусил в левое предплечье здоровенный паук и рана постоянно кровоточит.

Так стоит ли пытаться, спросите вы. Какой осел будет в такие минуты думать о работе? Держи десятицентовик и пойди расскажи об этом кому-нибудь еще.

В этом ужасном отеле многие думают именно так, но не я. Я - безнадежный оптимист и верю, что мне есть, что сказать. Черт! Я слышу за окном отчаянный визг какого-то крупного животного, а потом мужской смех.

- Что это было? - вопит Анита, влетая в комнату с балкона и захлопывая за собой стеклянную дверь.

- Откуда я знаю? - говорю я и, закрыв окно, опускаю жалюзи. - Но звучало ужасно, как будто кого-то убивают!