Нашла себе блондина!

– Танюха, как тебе наше новое жилище? – радостно спросил Никита. – Вот тут я буду работать, а тут твое царство. Да поставь ты свой цветок, дай я тебя поцелую.

В «моем царстве» стояла широкая кровать с белым лакированным изголовьем, такой же шкаф и две тумбочки. А еще кресло и журнальный столик. Полы были удивительные. Не паркетные, а крашенные ярко-голубой краской и казались теплыми. В комнате был еще и балкон.

– Нравится?

– Красиво.

– Ну ты устраивайся, вот тут душ, тут сортир, а я побегу вниз, надо полюбезничать с хозяйкой, она нас напоит кофе, это уж такой ритуал! Ты спускайся минут через пятнадцать.

Я быстренько разобрала вещи, развесила все в шкафу. Цветок поставила на подоконник, но там его не было видно за густым белым тюлем. И я переставила его на журнальный столик.

– Танюша, – донесся снизу Никитин голос, – иди сюда!

Внизу полы были такие же, только других цветов.

В холле медово-желтые, в гостиной темно-бордовые.

И нигде ни пылинки, даже страшно! В гостиной на столе стояли старинные чашки из тонкого фарфора, такой же кофейник, молочник, сахарница и блюдо с явно домашним печеньем, которое очень вкусно пахло. Я не хочу тут жить, мелькнуло у меня в голове. Я даже сама себе не могла бы объяснить почему. И хозяйка вроде бы вела себя приветливо, неприязнь первой минуты прошла, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Она не задала мне ни одного вопроса, обращалась только к Никите, а мне наливала кофе, предлагала печенье, оказавшееся потрясающе вкусным и таким рассыпчатым, что я немедленно поперхнулась и раскашлялась. Никита хлопал меня по спине, смеялся, заставлял поднимать руки. Наконец приступ прошел. Я сидела вся красная, со слезами на глазах. И хотя старуха ничего не сказала, я чувствовала, что она меня презирает. Небось думает, что я от жадности поперхнулась.

После кофе Никита повел меня гулять.

– Идем-ка к морю! Купаться еще и думать нельзя, но посидеть у моря всегда приятно.

День был пасмурный, море спокойное и серое. Но от него так пахло и глаз оторвать было нельзя, хотя вроде как ничего интересного, ни волн, как в кино, ни барашков, ни синевы… И дышалось тут как-то особенно.

– Нравится? – ласково спросил Никита.

– О да! Вот если бы еще не ходить в тот дом…

– Что-что? – не понял Никита. – В какой дом?

– Никита, как там можно жить, там все стерильно, как в операционной… Даже страшно!

– Ерунда, прекрасно можно жить, я уже семь лет тут живу подолгу. Ну, конечно, разводить бардак не стоит, но…

– Разве я развожу бардак? У меня всегда чисто!

– Тогда никаких проблем не будет! Завтракаем дома, обедать будем в городе или в колхозе…

– В каком колхозе?

– Тут недалеко есть колхоз, а в колхозе потрясающая столовая, вкусно и дешево. Это тебе не наши колхозы. Знаешь, какие там десерты, в этой столовой? Пальчики оближешь! Ты когда-нибудь ела снежки?

– Снежки? Это из яиц?

– Да.

– Сколько раз ела. Тетя Нуца делала снежки.

– Но это же не грузинское блюдо!

– Ну и что? Она не только грузинскую кухню знала…

– Танюха, ты что, тебе моя Трауте не понравилась?

Ты не права, прелестная старуха, осколок былых времен.

– Именно что осколок, порезаться можно!

– Не выдумывай! Просто у эстонцев другой менталитет, как теперь говорят. Да, они не кидаются тебе в объятья, но зато… Впрочем, не в этом дело. Просто она тебя еще не знает, боится, вероятно, что ты внесешь в ее дом и в ее жизнь какой-то беспорядок. А когда увидит, что ты нормальный воспитанный человек, все будет прекрасно. Ты же умеешь себя вести, так в чем проблема? И вообще, не волнуйся, все прекрасно в нашей жизни, если мы вместе, разве нет?

– Да, наверное…

Но у меня все равно настроение испортилось.

Никита с утра садился за работу, а я слонялась по городу, больше мне делать было нечего. Правда, моя преподавательница английского дала мне целую кучу заданий, но больше часа в день я не могла заниматься.

В голове начиналась путаница. И я подолгу сидела у моря. Мне было грустно. Что это за жизнь? Кто я? Придаток к мужу? Да он даже и не муж мне, хотя и называет женой. Я не привыкла так жить – ничего не делая. Дома-то занятия всегда находятся, а тут… Белье мы отдаем в прачечную, питаемся не дома. Никита целыми днями сидит за машинкой, а по вечерам часто торчит у Трауте, и они о чем-то беседуют, хотя, на мой взгляд, она исключительно противная и злая. Но вчера я познакомилась с девочкой, которая гуляла в парке с собачкой. Мы разговорились. Девочка была смешная, лет десяти, ее звали Мирра. У нее не хватало двух зубов, и она довольно сильно картавила.

– У меня неудобное имя – целых два «р»! Но я занимаюсь с логопедом, говорят, это пройдет! – сообщила она мне сразу.

А познакомились мы с Миррой благодаря ее песику. Я сидела в парке, и вдруг ко мне подбежала смешная собачка, маленькая, серенькая, гладкошерстная, и села передо мной на задние лапки. Она была такая милая и забавная. Я вытащила из кармана пачечку вафель и дала ей одну. Она обнюхала вафлю, взяла в зубы и опять села на задние лапки! Вот тут-то ко мне и подошла Мирра.

– Моня, можешь съесть! – сказала девочка и уселась рядом со мной. – Вам нравится мой пес?