Насилие

— Что? — Он уставился на нее. — Нет… нет, я не ненавижу тебя. Но… Ну… как это случилось? Почему ты не обратилась в полицию?

— Это только сделало бы его более решительным.

Джейд, казалось, не понимал этого. Он покачал головой.

— Но это полиция. Как же они… Он должен быть сумасшедшим, чтобы продолжать…

— Вот именно. Он сумасшедший. Если бы я пошла в полицию, он воспринял бы это как вызов. Он думает не как нормальный человек, он думает не так, как ты.

— Очевидно, что нет.

— С ним все — игра. Что-то, что можно проиграть… или выиграть. Включая меня. Он пытался завоевать меня. И когда это не удалось, он попытался уничтожить меня. — Мельком взглянув на его лицо, она добавила. — Мне так жаль. — Она положила руку ему на плечо. — Пожалуйста… прости меня.

— Я не сержусь на тебя. — Он выглядел ошеломленным.

— Ну, а должен. Я ужасный человек. Я знаю, что меня следует запереть где-нибудь, где я не смогу причинить никакого вреда. Потому что людям вокруг меня всегда кажется, что они страдают. Но… я слишком эгоистична, чтобы быть одной.

— Это ужасная вещь, чтобы так говорить о себе.

— Это то, что люди думают.

— Никто так не думает.

Она отстранилась, прежде чем его пальцы успели коснуться ее руки.

— Думают. Они мне говорили. Я знаю. — «Они думают, что я должна покончить с собой, чтобы избавить их от страданий».

— Тебе нужно обратиться в полицию.

— Нет, Джейд. Ты не знаешь, на что он способен. Он обманул всех присяжных, заставив их думать, что он невинная жертва, а я сошла с ума. Они даже сняли с него все обвинения. Он такой убедительный.

Она все еще плакала. Слезы превратили его лицо в сострадательное пятно.

Вэл злобно зажмурилась, втирая соль глубже, и вытерла влажные руки о джинсы. Она уставилась на желтый одуванчик, высунувший головку из клевера, и вздохнула.

— Я почти забыла, каково это — не бояться каждый день, все время.

Осторожно он снова протянул руку — на этот раз, чтобы коснуться ее лица. Вэл вздрогнула.

— Вэл, я бы не причинил тебе вреда. Я бы никогда не причинил вреда ни тебе, никому-либо другому. Но особенно тебе.

Она закрыла глаза, когда он провел пальцами по ее щеке, вытирая слезы.

Гэвин прикасался к ней вот так… но в его ласках чувствовалась какая-то собственническая атмосфера, которой не было в прикосновениях Джейда. Недостаток силы. Гэвин всегда давал ей смутное ощущение, что он скрывает что-то ужасное. Что-то, что может быть выпущено в любой момент. Джейду нечего было скрывать.

…Неужели он?

— Почему особенно меня?

— Потому что ты мне нравишься.

— Почему?

— Много причин.

Он обхватил рукой ее сзади за шею. Плечи Вэл инстинктивно напряглись, готовясь к резкой хватке на горле. Но Джейд не схватил ее. Он погладил ее по спине, нежно разминая узлы напряжения, которые скрутили ее позвоночник. И она почувствовала такое облегчение, такое замешательство, что разрыдалась.

Его рука замерла прямо под ее лифчиком, и он тихо спросил:

— Что он с тобой сделал? — Его прикосновения оставались нежными, но его голос мог бы огранить алмаз.

Вэл зажмурилась и ничего не сказала.

— Пожалуйста. Поговори со мной. Я хочу помочь тебе. Я не смогу этого сделать, если ты отгораживаешься от меня. Я не хочу причинять тебе боль. Не хочу усугублять ситуацию.

Он был таким нежным. Так стремился угодить. Полная противоположность Гэвину.

— Почему ты так ко мне добр?

— Потому что… если то, что ты сказала, правда… тогда, это не твоя вина. Это ужасно. Кошмарно. Но это не твоя вина.

Вэл посмотрела на его красивое, встревоженное лицо и почувствовала, как на нее снизошло странное спокойствие, когда поняла, что у нее нет ни страхов, ни сомнений в том, что он сделает что-то сверх того, что она позволит.

Это знание ее собственной власти вызвало новые эмоции, пьянящие и странные по своей силе и интенсивности. Вэл наклонилась навстречу его прикосновению и поцеловала его.

Это был первый раз, когда они поцеловались.

Озадаченный, он поцеловал ее в ответ и легонько, как бабочка, поцеловал в лоб, прежде чем отстраниться.

— Давай отвезем тебя домой, — сказал он после паузы, — становится… что ты делаешь?

Она убрала руки с рубашки на его груди.

— Я подумала…

— Что? — Джейд рассмеялся. Это был вымученный смех. — Что ты подумала?

— Я думаю ты хочешь меня.

Он покраснел очень интересным алым оттенком.

— Конечно, хочу.

— Тогда что?

— Для начала? — Он огляделся. В это время вечера парк был по большей части пустой, но кое-кто еще оставался. — Кроме того факта, что кто-нибудь может увидеть? Ты плохо соображаешь, ты подвергалась насилию.

— Он не насиловал меня, — ее голос звучал неровно, уродливое слово застревало во рту.

Джейд поморщился.

— Это не то, о чем я говорил.

Ее начало раздражать, каким спокойным и умиротворяющим он был.

— Тогда я не понимаю.

— Есть более чем один способ причинить кому-то боль. Сексуально, физически… эмоционально.

Вэл стиснула зубы так, что они заболели до самых корней, и сказала:

— Я не ранена.

— Я бы чувствовал, что использую тебя в своих интересах.

— Что, если это то, чего я хочу?

Он неловко рассмеялся.