Насилие

К крышке была приклеена записка. Он осторожно снял ее, не желая, чтобы краска попала ему на руки. Не тогда, когда она была еще влажной. Он был слишком напуган, чтобы смущаться из-за того, что проявил такую брезгливость. Краска просто слишком сильно походила на кровь, и во всей этой ситуации было что-то хреновое. Даже самый пьяный из членов братства не нашел бы эту мерзкую маленькую шутку забавной.

Он расправил бумагу на своем столе, надеясь, что она даст какую-то подсказку — какую-то причину — почему именно он, из всех — был выбран в качестве получателя. Так оно и оказалось. Блестящими чернилами того же цвета, что и краска в коробке, Джейд увидел эти наспех написанные слова:

«Держись, бл*ть, подальше от Валериэн Кимбл».

Глава 10 Тигровая лилия

«Гостиница Пеннироял. Секвоя-авеню. 3 часа дня. Комната 217».

Эти слова были выжжены в ее зрительной коре. Вэл видела его паучьи письмена, даже когда закрывала глаза.

Мэри все еще была холодна с ней, хотя уже достаточно оттаяла, чтобы спросить:

— Куда ты идешь?

Вэл застыла. Это был тот самый момент. Момент, когда она может искупить свою вину, когда она может повернуть все вспять. А потом она подумала о Джеймсе, и Джейде, и обо всех этих молодых девушках, и слова застряли на языке.

— Повидаться с другом, — слабо сказала она.

Мэри не сказала: «Я не знала, что у тебя есть друзья», но слова повисли между ними невысказанными, как открытая тайна.

— Ну что ж, повеселись, тогда.

Вэл не была уверена, хочет ли она смеяться или кричать. Она промолчала и кивнула.

«Посмотри на себя — ты действительно его пешка».

Или возможно, его марионетка.

Она села в междугородний автобус, один из четырех, тот самый, на который она побежала по ошибке в свой самый первый день. Начался дождь, как это часто бывало в западном Вашингтоне, и каждая капля заставляла ее вздрагивать, когда они бились о стекло пулеметными очередями.

— Секвойя-авеню — это то, что вы спрашивали, верно, мисс? — Водитель автобуса нелепо улыбнулся, или, может быть, ее воображение сделало его улыбку именно такой. (У тебя все еще есть оно, не так ли?) — Вот она.

«Да, — подумала она, — вот она — для меня».

Он указал на уличный знак, удобно расположенный возле старомодного здания, на котором плавным шрифтом было написано «Гостиница Пеннироял» на кремово-белом навесе, зловеще хлопающем на дождливом октябрьском ветру.

Ее сердце ухнуло вниз, как тяжелый якорь.

Само здание было достаточно безобидным. Покрытое белой краской с желтой отделкой, выцветшей за годы изменчивой погоды, оно напоминало английский коттедж. Завершали образ желтые розы, растущие по обе стороны каменных ступеней, ведущих к дверям в стиле бутика. Матовые окна были покрыты витыми узорами, которые мешали разглядеть интерьер, но она подозревала, что внутри оно было не менее роскошным.

Вэл посмотрела на занавешенные окна на втором этаже, как открытые, так и закрытые, и не могла не задуматься, какое из них его.

Как странно переходить от сомнений к такой твердой уверенности. Но это определенно было похоже на то место, которое он бы выбрал. Одни только розы могли отринуть все сомнения. Она вспомнила, как Гэвин говорил ей, что желтые розы означают неверность и умирающую любовь. Здесь и сейчас, его слова казались, произнесенными в совершенно другой жизни.

Волна ужаса пробежала по ее спине и превратила ноги в вату. На мгновение показалось, что ее сейчас вырвет на гранитные ступени, или, возможно, все ее тело превратится в дрожащее месиво ужаса.

Внезапно его слова, все его слова, приобрели новый и зловещий смысл.

Те женщины, нет некоторые из них были юны — они не умерли быстро.

Часть из них была изнасилована сначала. А другие и вовсе изуродованы ножом.

(Люди найдут меня).

Он может убить ее.

(Я в этом сомневаюсь).

Он может сделать еще хуже.

Если она не придет, он порежет Джейда… изрежет его лицо, как будто он был фруктом.

По крайней мере, так он говорит.

Нет. В это она верила. Посмотрите, что он сделал с Лизой… с Блейком… с Джейсоном… со всеми теми невинными девочками, единственным преступлением которых было рождение с редким фенотипом.

«Я могла бы вернуться в автобус. Никто бы не узнал».

Вэл полуобернулась в сторону улицы только для того, чтобы увидеть, как автобус отъезжает от остановки и снова вливается в движение, сливаясь с поворотом на бульвар Пуансеттия. Она смотрела, как он исчезает из виду, и, не сверяясь с расписанием, знала, что следующий придет только через час.

Дождь продолжал идти.

Ей показалось, что она увидела, как одна из штор на втором этаже сдвинулась.

Как будто кто-то сверху наблюдал за ней, стоящей внизу, на тротуаре.

Чтобы быть уверенным, что она не сбежала.

Вэл сглотнула и запрыгала вверх по ступенькам, избегая упавших лепестков роз. Она открыла двери, и запах благовоний чуть не сбил ее с ног — пьянящий, темный и дико мужской: сладкий мускусный аромат был таким приторным, что Вэл едва могла дышать.