Насилие и социальные порядки

Великий раскол стал конституционным кризисом. И хотя ключевой кризис произошел внутри церкви, он распространился на более широкое европейское общество посредством отождествления внутрицерковных фракций с фракциями в европейской политике. Тесные параллели между каноническим и гражданским правом могли бы внести новшества Констанцского собора в более широкую структуру господствующей коалиции в Европе. Церкви развивали корпоративную идентичность, независимую от государства, следуя принципам, принятым на соборе в Констанце.

По иронии конституционные меры предосторожности Констанцского собора, хотя и тесно встроенные в каноническое право, не предотвратили восстановления папского могущества. Папы вскоре перестали созывать регулярные соборы. Папа не только оставался главой церкви, но и, будучи наместником Бога на земле, стоял над церковным законов. Фактическая концентрация власти папы и римской церкви стала мощной силой, приведшей к Реформации после 1520 г. Если бы решения Констанцского собора действительно стали каноническим правом, верховенство папы над законом было бы неконституционным. Решение этого вопроса нелегко далось католической церкви.

Зрелые естественные государства: Франция и Англия в XVI, XVII и XVIII столетиях

Предыдущая часть была посвящена церкви, поскольку в правовой и политической обстановке средневековой Европы организационные изменения в структуре церкви мгновенно переносились на все общество. Однако проблема гарантии организационной независимости для элит не была решена церковью. Это тонкий вопрос. В наших следующих примерах мы обратимся к Франции и Англии после XVI в.

Во Франции XVI1-XVIII вв. усиливающаяся поддержка корпоративной идентичности организаций элит проходила плавно. Несколько французских корпораций тем не менее функционировали в стиле современного бизнеса. Корпоративная идентичность была создана для суда, муниципальных властей и внутриправительственных финансовых учреждений. Корпорации были центральными институтами в развитии французской экономики и политики. Франция была нацией независимых и различных географических единиц, каждая из которых имела свою историю, институты и отношения с центральным правительством. Корпорации обеспечивали важную составляющую, при помощи которой господствующая коалиция скрепляла отношения по всей стране благодаря четкому созданию ограниченных входных привилегий для корпорации. Корона создала ренты, которые в дальнейшем могли быть разделены с должностными лицами корпораций, а продажа и налоги с корпоративных должностей обеспечивали важный источник королевских доходов. Возвышение корпоративных групп было тесно связано с финансовой структурой французской короны [88].

В обмен на создание корпоративных привилегий корона продавала должности внутри корпорации для представителей элиты. Должностные лица могли продавать свои должности или же передавать их потомкам в рамках сложного свода правил [89].

Города были ключевыми корпорациями. Изучение города Лилль Боссенги (Bossenga, 1991) приоткрывает завесу над внутренней кухней корпораций в господствующей коалиции Франции XVII–XVIII вв. В 1667 г. Людовик XIV завоевал Валлонскую Фландрию и принял ключи от города Лилль. После переговоров с главами города Людовик подтвердил древние права и прерогативы Лилля и подписал договор о капитуляции, детализировав привилегии, дарованные городу. После восхождения Людовика XV в 1726 г. привилегии Лилля были подтверждены вновь, на этот раз после выплаты 703300 ливров, которую город расценил как нарушение тех самых привилегий, которые он приобретал. В 1774 г. Людовик XVI взошел на престол и, хотя он не принуждал Лилль к денежным платежам, взаимные клятвы и воздаяние почестей прежним привилегиям города его не слишком интересовали (Bossenga, 1991, р. 1–4).

Как и большинство городов, Лилль обладал старинными привилегиями, которые наделяли город корпоративной идентичностью, возложенной на его ведущих граждан. Лидерство не было выборным, но определялось членством в корпорации муниципального правительства. Идентичность и корпоративные привилегии были устойчивы, но зависели от жизни и личности смертных владык города. В некоторых планах город представлял собой бессрочную организацию. Членство в муниципальной корпорации существенно увеличивало социальную значимость личности, но идентичность города самого по себе как корпоративного целого не зависела от индивидов, которые составляли корпорацию. Город мог занимать деньги по ставкам ниже, чем король. Находясь в непростом финансовом положении, король в принудительном порядке занимал у города, в основном предлагая к продаже новые позиции в муниципальных корпорациях. Городской совет вынуждали покупать новые должности при помощи заемных средств. Корона также налагала фискальные обязательства на город, как натуральные, вроде снабжения и квартирования войск, так и денежные, когда город был должен перечислять долю своих налогов в центр (Bossenga, 1991, р. 22–46).