Насилие и социальные порядки

Во всех естественных государствах существуют некоторые рынки и определенная степень развития гражданского общества; их правительства сталкиваются с фискальными стимулами и мобильными факторами производства; также многие имеют выборы и конкурирующие партии. Если эти институты присутствуют в естественных государствах, почему результаты их деятельности отличаются в порядках открытого доступа? Эта проблема кажется особенно загадочной в контексте демократии, поскольку как в современной научной литературе, так и в популярной прессе имеется тенденция отождествлять демократию с выборами [140].

Ответ заключается в том, что при наличии открытого доступа и конкуренции одни и те же институты работают иначе, чем при ограниченном доступе и отсутствии конкуренции. Рассмотрим политическую систему. Во многих зрелых естественных государствах существуют выборы и партийная конкуренция, поэтому в современной политической науке они обычно рассматриваются в качестве таких же демократий, как и в порядках открытого доступа Западной Европы, США и Японии. Однако по разным сторонам этого барьера выборы неодинаковы, и мы не можем сваливать их в одну категорию под названием «демократия».

Зрелые естественные государства могут иметь выборы и партийную конкуренцию, но у них нет широкого круга институтов, поддерживающих демократию открытого доступа [141]. В зрелых естественных государствах не существует открытого доступа к организациям, поэтому в них обычно имеют слабое гражданское общество, в котором широкий спектр организаций может представлять и мобилизовать интересы своих членов. Многие естественные государства накладывают ограничения на конкурентный партийный процесс, осложняя или исключая возможность организации, выдвижения своих кандидатов или использования прессы для оппозиции. Их ограниченная способность предоставлять безличные блага означает, что естественные государства не способны обеспечивать общественные блага и программы социального страхования, которые способствуют широкому распределению благ рыночной экономики, не причиняя вреда самим рынкам. Эти государства, следовательно, гораздо более склонны к популизму и политике, ведущей к макроэкономической нестабильности и бюджетным кризисам, как это обычно случается в странах Латинской Америки (в последний раз — в период кризисов 1998–2000 гг. во всем регионе). Экономические эффекты в естественных государствах отличаются от подобных эффектов в порядках открытого доступа. Например, естественные государства стремятся не опираться на общие налоги на экономическую деятельность, и поэтому фискальные интересы правительства не отражают состояние экономики, как это имеет место в порядках открытого доступа [142]. Точно также ограниченный доступ настолько препятствует рыночной конкуренции, что эти государства стремятся изолировать себя от эффектов мобильности ресурсов и международной конкуренции. Иными словами, естественные государства действуют в обход открытого доступа и конкурентных механизмов, которые обеспечивают «благой круг» в порядках открытого доступа и тем самым, хотя они и могут иметь выборы и партийную конкуренцию, эти институты не работают так же, как при порядке открытого доступа.

Неспособность обеспечить безличные блага ослабляет естественные государства еще в одном отношении. Это означает не только то, что суды в них, как правило, коррумпированы, но также и то, что естественные государства не способны проводить в жизнь законодательство о распределении благ в соответствии с безличными критериями. В порядках открытого доступа законодательство детально описывает, как исполняются законы: например, что лицо, недавно потерявшее работу, получает пособие установленного размера в течение определенного срока. В этих государствах беспристрастные, подчиненные верховенству права суды налагают санкции на исполнительную власть за неисполнение законов. В типичном естественном государстве все обстоит иначе. В нем коррумпированные суды не ограничивают исполнительную власть; более того, законодательные органы редко — и рационально— предпринимают труд по детальному описанию условий, ограничивающих исполнительную власть, оставляя чиновникам значительную свободу распределять средства по своему желанию. Свидетельства из Латинской Америки показывают, что социальные программы служат сиюминутным политическим целям, таким как переизбрание, а не по своему прямому назначению.