Насилие и социальные порядки

Прочие исторические подходы вращаются вокруг роли военных и иных технологий в процессе долговременного изменения условий. Литература, посвященная военной революции, концентрируется на событиях, которые предвосхитили проблемы перехода в XIX в. В 5-й главе мы изучили идею о том, что меняющиеся военные технологии заставили правительства стать более крупными и изощренными. Военная мощь Западной Европы после xvn в. заметно выросла, суверенные государства расширялись, чтобы финансировать свои армии и управлять ими. Большие армии требовали больших бюджетов, но помимо это- то они требовали больших, лучших и более сложных организационных механизмов. Общества, которые дальше других продвинулись по пути совершенствования этих механизмов, получали реальные преимущества. Великобритания и Франция благодаря своему военному могуществу kxviii В. представляли собой глобальные империи, включавшие в себя изощренные институты и организации, необходимые для управления столь сложными механизмами. Однако не факт, что глобальность их власти, а также богатство сыграли хоть какую-то заметную роль в интересующих нас институциональных изменениях, случившихся в XIX в. Те же самые изменения произошли и в США, но без всякого стимула глобальной конкуренции.

Долгая традиция экономической истории уделяет особое внимание развитию промышленных технологий и контролю над природой. Данный подход связывает стремительное экономическое развитие западных экономик после 1850 г. с технологическим прогрессом, достигнутым задолго до этого. Начало индустриальной революции обычно датируют Великобританией конца xviii в., но в экономической истории принято указывать на множество примеров более ранних технологических изменений в Европе (Mokyr, 1990, 2002). Прогресс в развитии финансовых институтов возводится к Италии xvi-xvii вв., к Голландии xvn-xvin вв., а также к финансовой революции в Великобритании конца XVII — начала xviii в. Европейская колониальная экспансия начинается с испанской и португальской политики конца XV в., эту политику после 1600 г. повторили Голландия, Франция и Великобритания [239]. Масштабные исторические сравнения Европы и Китая (Jones, 1981, Pomeranz, 2000) подчеркивают важность «призрачных акров», то есть способности европейцев с помощью колониальных владений по всему земному шару ослаблять нехватку ресурсов и избегать мальтузианской динамики. Мокир (Mokyr, 2009) и Мак- клоски (McCloskey, 2006) указывают на долгую традицию интеллектуального развития в Европе, которая получила свое завершение в Просвещении. Это развитие помогло не только осуществить научную революцию и внедрить идею о том, что человечество может быть улучшено посредством сознательных и рациональных усилий, оно также вселило веру в то, что конкурентные рынки — это эффективный механизм распределения ресурсов. Подобные исторические повествования обычно обрываются в начале XIX в.; лишь немногие из них уделяют внимание истории после 1850 г. (экономическая история Великобритании конца XIX в. была историей относительного экономического упадка, а не относительного развития).

Таким образом, представители экономической истории так и не объяснили события середины и конца XIX в. Хотя мы и не можем выделить никакого решающего года или десятилетия, когда бы произошло решающее увеличение роста, тем не менее современный экономический рост, рост доходов на душу населения примерно на 1–1,5 % в год, точно не начался до 1840 г. ни в одной из этих стран [240]. После 1850-х гг. этот стабильный рост, прерываемый умеренными скачками и падениями, продолжается, если не считать войн и депрессий 1920-х и 1930-х гг., вплоть до сего дня.

Историки экономики приложили массу усилий для того, чтобы измерить стандарты жизни рабочих, занятых в сельском хозяйстве и промышленности, с 1750 по 1850 г. Данные показывают, что вплоть до 1850 г. стандарты жизни для большинства рабочих не улучшались так, чтобы это можно было ясно и бесспорно зафиксировать [241]. Во второй половине XIX в. выросли не только зарплаты рабочих во всех трех странах-первопроходцах, выросла также и производительность труда, причем как в сельском хозяйстве, так и в промышленности. Более того, труд эффективно переключался с сектора на сектор, для того чтобы воспользоваться новыми возможностями. Сельское хозяйство тут ничуть не отставало, ему мешала лишь уменьшающаяся доля рабочей силы. Открытый для все больших групп доступ во все сектора общества позволил индивидам и ресурсам переключаться на все более и более доходные и эффективные отрасли. Результатом стали современное экономическое развитие и рост.