Насилие истиной

«Господи! Господи! Что я делаю! Я Валерия Бахарева!» Она почти ничего не видела и не слышала вокруг себя. Лишь какие-то силуэты, далекий шум…

Час пролетел незаметно. Лера сидела в углу уличного кафе и пила коньяк. Второй раз она подошла к телефону с большей уверенностью.

— Виктор может сегодня! Ты сейчас где? — осведомился скрипучий голос.

— В кафе «У Лукоморья».

— Жди!

Минут через сорок к ней подошел высокий статный мужчина.

— Здравствуйте, Валерия!

От неожиданности она подскочила.

— Ой! Я вас не узнала!

— Зато я вас — с первого взгляда! Такая же красивая и наивная!

Он выдвинул стул и сел рядом.

— Что, беда приключилась, или я понадобился для дальнейших писательских опытов? — делая заказ официантке, поинтересовался Виктор.

Лере было страшно разговаривать с этим человеком, но другого выхода она не видела.

— Беда!

— И какая нужна помощь? — облокотился он на столик.

— Господи! Не знаю, как сказать!

— Понял! Летальная!

Лера вздохнула со странным чувством облегчения от настолько быстрого понимания.

— Сначала я думала, — дрожа всем телом, пыталась объясниться она, — что можно припугнуть… даже… избить… но это ее только разозлит. А вы, — замялась она, — сможете… — не договорила и с отчаянием посмотрела на него.

— Фотографию! Адресок! — сразу приступил он к деловой части разговора.

Валерия вынула из сумки перчатку, быстро надела ее и только после этого положила на стол конверт со снимком Жаклин.

Виктор рассмеялся.

— А вы чрезвычайно предусмотрительная особа, Валерия!

— Так лучше не только для меня…

— Несомненно! Итак?

— Сейчас ее можно найти на даче… — понизив голос, Лера назвала адрес.

— Отлично.

— Сколько?

— Аванс, — он шепотом назвал сумму. — Остальное — по выполнении.

Лера подивилась своей проницательности. Именно такую сумму вложила она в конверт, который для пущей конспирации засунула между страниц брошюры о правильном питании.

— В какой срок надо управиться? — откинувшись на спинку стула и вяло попивая пиво, спросил Виктор.

— Как можно скорее! В ближайшие три дня!

Он бросил острый взгляд на свою заказчицу: «Н-да! Прихватило писательницу!» — и спрятал в карман пиджака протянутую Лерой брошюрку.

Затем вынул блокнот, написал несколько цифр, вырвал листок и передал его Лере.

— Как только заказ будет выполнен, остальную сумму положите в дорожную сумку и оставите в сто двадцать шестой ячейке камеры хранения на Курском вокзале. Код я вам записал.

— Ну, всего хорошего! — подмигнул он.

Лере показалось, словно она почувствовала запах серы, оставшийся после ухода Виктора.

«А я ведь заключила сделку с дьяволом! — отрешенно смотря перед собой в пространство, подумала она. — Душу продала! Но зато спасла другие, которые для меня дороже собственной. Прости меня, Господи, если это возможно!»

_____

ГЛАВА 11

Поздним вечером того же дня в закрытом клубе «Пифагор» была назначена встреча между членами этого клуба Валуевым, Крыловым, Бахаревым и Напольским.

Первым приехал Крылов. Удобно расположился в широком кожаном кресле и заказал кальвадос. Настроение было приподнятым, эфир прошел удачно. Он потянулся и прикрыл глаза, стараясь ни о чем особенно не думать. Но мысли помимо воли закружились вокруг Жаклин, заставляя припомнить прошлое и прикинуть, что же такого она может написать про него.

Пришли на память некоторые моменты, когда волосы еще не серебрились, а были красивого золотисто-каштанового оттенка. Во всем остальном Эдуард находил себя ничуть не хуже, чем и двадцать лет назад. Впрочем, даже седину в сорок пять лет можно рассматривать двояко: с одной стороны, она, конечно, старит, но с другой — придает благородный нюанс все еще молодому лицу и свидетельствует о богато прожитых годах, что всегда привлекает женщин.

Хотя с женщинами ему не очень-то везло. А так — статный, высокий, на виду у всей страны. Ловкий, что чрезвычайно важно в профессии журналиста, освещающего политические события. И при старой коммунистической власти, и при новой, так называемой демократической, Крылов ухитрился сохранить облик почти бескомпромиссного журналиста. Пересмотрев свой архив в поворотный момент истории страны, он изловчился преподнести старые материалы в новом свете: указал на тонко скрытые метафоры и аллегории в репортажах из «загнивавших» в то время западных государств, сместил акценты, заново смонтировал пленку. И вот перед зрителями в короткометражном фильме «Не изменяя себе» предстал все тот же любимый миллионами Эдуард Крылов, оказавшийся настолько глубоким и тонким журналистом, что только спустя десятилетия публика смогла в полной мере оценить его великолепное владение эзоповым языком, а порой и отчаянную смелость.

Он не пытался припомнить всех женщин, да это было бы бесперспективным занятием… Лишь некоторые образы всплывали в памяти…

Эва, красавица венгерка, синеглазая, темноволосая… Это была настоящая страсть. Эдуард забыл обо всем, даже об эскорте каждого советского журналиста, находящегося за рубежом. Но ему очень быстро напомнили. Он испугался.