Насилие (ЛП)

Вэл сбросила бушлат и огляделась, обмахиваясь рукой. Ванная комната была оформлена так же, как и спальня — розовые полотенца и коврик для ванной, мыло цвета слоновой кости и коллекция шампуней и лосьонов в сверкающих тонах, предоставленных гостиницей. Все казалось безупречно, кроме зеркала. На запотевшем стекле кто-то написал слово «мат». И там, да, там, в мыльнице, лежала пропавшая черная королева.

Кто-то вбил гвоздь в то место, где находилось бы сердце, если бы оно было человеческим. Символизм этого не ускользнул от Вэл, и она получила дополнительный бонус, увидев свою реакцию в зеркале: широко раскрытые глаза, приоткрытые в немом ужасе губы.

Она громко ахнула, вцепившись в дверную ручку изо всех сил, когда пол под ней зашатался.

Он оставил королеву там. Он оставил ее там, чтобы я нашла. Он действительно хочет убить меня. Он не блефовал. О боже, я должна выбраться отсюда.

За ее спиной хлопнула дверь.

Вэл, спотыкаясь, вышла из ванной, поскользнувшись и проскользив на все еще влажных полах, и столкнулась лицом к лицу с ним — Гэвином — гроссмейстером — человеком, который преследовал ее в ночных кошмарах почти пять лет и который теперь стоял здесь, во плоти, прислонившись к закрытой двери со скрещенными руками.

На нем была прежняя черная кожаная куртка поверх белой рубашки, половина пуговиц осталась расстегнутой. Его черные брюки выглядели свежевыглаженными, со складками, такими острыми, что они казались смертельно опасными.

— Вэл.

Серебряная цепочка сверкнула на его обнаженной шее, издав мягкий звенящий звук, когда он наклонил голову так, что напомнил ей хищника.

— Не думал, что ты придешь.

Его слова разбили тишину, как множество выпущенных стрел. Вэл заметно вздрогнула при звуке его голоса. Гэвин оглядел ее с ног до головы, и его губы растянулись в улыбке, которая совсем не была дружелюбной.

— Видишь ли, я до конца не был уверен, что могу сделать, если снова тебя увижу. — Он сделал несколько быстрых шагов, не сводя глаз с ее лица, когда приблизился. — Но сейчас? Да, теперь я знаю, потому что ты помогла мне принять решение.

Вэл стало трудно дышать. Теперь он был всего в нескольких футах от нее. Если бы она захотела, то могла бы протянуть руку и коснуться его. Но она не желала этого. Время не сделало ничего, чтобы умерить его ярость. Она могла видеть пламенную напряженность, горящую в его светлых глазах так ясно, как если бы они были окнами в его извращенную душу.

Что-то изменилось.

И тогда она поняла. Что именно изменилось, она не знала. Но что бы это ни было, это заставило ее страх за свое собственное благополучие затмить страх за благополучие Джейда.

Ее крик слетел с губ, как испуганный мотылек, и закончился так же внезапно, как и начался. А потом ее ноги вспомнили, как работать, и Вэл сделала первую разумную вещь, с тех пор, как решила приехать в это ужасное место, — она побежала. Побежала, не оглядываясь, потому что звук его шагов сказал все, что ей нужно было знать.

Он был быстрым.

Она была быстрее, но лишь чудом. Вэл узнала это на собственном горьком опыте в Харпер-холле. Складка на ковре, один неверный шаг, и он ее поймает.

Она оббежала вокруг и перепрыгнула через мебель, чуть не споткнувшись в спешке, и сумела добраться до двери. Резко дернула ручку. Дверь не открывалась. Он запер замок.

Вэл развернулась как раз в тот момент, когда его руки ударились о стену по обе стороны от нее с таким грохотом, что ее тело дернулось.

— Я не закончил, — сказал он негромко, но интонация выдавала его злость.

Он взял ее за подбородок, наклоняя его ближе для осмотра. Вэл чувствовала его дыхание, быстрое и легкое от бега, шевелящее влажные волосы вокруг ее лица. Гэвин поворачивал ее лицо то в одну, то в другую сторону.

— Посмотри, как ты выросла.

— Пожалуйста, не делай мне больно.

Он наклонился так близко, что она смогла различить его запах — дикий и мускусный, с цветочным оттенком, который вызывал в воображении образы шипов, а не лепестков, — и когда его губы мимолетно коснулись ее губ, слишком быстро, чтобы быть поцелуем, она почувствовала, как внутри у нее все сжалось. Это не были действия человека, который прислушивался бы к голосу разума.

— Не нравится, когда тебя трогают, Вэл?

Он провел рукой по ее груди, один раз, насмешливо, прежде чем обхватить ее за шею и притянуть к себе для глубокого поцелуя, от которого ее голова откинулась к стене.

Гэвин сбросил весь свой налет цивилизованности. Вот что изменилось.

Он весь превратился в волка, больше не заботящегося о соблюдении приличий.

Она сглотнула, и его взгляд упал на ее горло, а затем хватка на ее шее исчезла, сменившись его ртом.

— Какая жалость. — Он провел языком по ее уху, просто чтобы увидеть, как она вздрогнула. — Я всегда задавался вопросом… какой бы ты была на вкус.

Ее взгляд метнулся к нему.

Он выгнул бровь, и, как у василиска, казалось, что его глаза могли убивать.