Насилие над разумом

Нацисты также играли в странные игры с некоторыми писателями и художниками, которые не получили достаточной оценки. Враг льстил этим людям, покупая и нахваливая их работы. Поначалу художникам объявляли, что они могут писать и создавать произведения на свой вкус, не опасаясь вмешательства. Постепенно, их просили оказывать небольшие политические услуги, крошечные уступки, такие как благоприятные отзывы о встречах или одобряющие упоминания философии, с которой они не были согласны.

Воздействие от первой небольшой уступки запускает внутреннюю лавину самооправдания, которая в итоге приводит к измене самому себе. За первым компромиссом и самооправданием следует второй; и его встречают более изощренными самооправданиями. В конце концов, у идущего на компромисс, к этому времени, появляется опыт в рационализации. Повторные уступки превращаются в подчинение и добровольное сотрудничество. Как я и сказал раньше, однажды соблазнившись на маленькую идеологическую уступку, человеку очень трудно остановиться. С этого момента, его фантазия производит достаточно оправданий, которые помогают ему поддерживать свое чувство достоинства.

Внутри себя, опасный предатель всегда чувствует убеждение отождествляться с врагом - враждебным захватчиком. Он никогда не "принадлежал к", никогда не имел чувства идентификации себя с о своей группой, никогда не чувствовал поощрения от такого единства и от этого не выиграл ни любви, ни симпатии, ни уважения товарищей. Поэтому он хочет присоединиться к "другим". Он может зайти так далеко, что назовет своих бывших друзей предателями. Лорд Хоу-Хоу (Уильям Джойс), британский изменник, который был казнен своим правительством, считал себя настоящим "германским арийцем" и таким образом оправдывал свою борьбу с Англией.

В неспокойные дни, сразу после вторжения нацистов в Голландию, я сам иногда переживал внутреннее искушение перейти к врагу, вступить более сильную партию, с мощной организацией, где все за одного, а один за всех. У меня даже была мечта навестить Гитлера и по дружески убедить его в справедливости наших доводов. Я не уступал этому искушению, но были некоторые, кто имел подобные инфантильные представления и не был способен противостоять перед потребностью подчиняться. Потребность в адаптации, одобрении, безопасности и уважении, находится глубоко в человеке. В нашем анализе внутренних сил, ведущих людей к подчинению своей психической целостности, под давлением от жизни в тюрьмах и концентрационных лагерях, мы увидели, какую этот механизм играет важную роль. Проживание в занятой врагом стране, ни в коем случае не настолько же ужасающее, как жизнь в лагерях для военнопленных или в концентрационных лагерях, но тем не менее, это пугает и в этой пугающей ситуации, потребность к адаптации может себя обнаружить в подчинении вражеской идеологии. Те, кто сопротивлялся этой потребности, даже при том, что они ее чувствовали, обычно становились еще более ярыми антифашистами, что было следствием их чувства вины в этом порыве к предательству.

Этот опыт войны преподал нам еще одну правду: предателей можно сделать под давлением коллективного внушения. В неоднозначном хаосе орущих идеологий и изменения ценностей, разум становится замкнутым и непреклонным и в случае его внутренней незрелости и при отсутствии внутреннего контроля, он может запутаться в своих привязанностях и просто подчиниться самой влиятельной группе.

Нацисты, своими извращенными политическими методами поддерживали слабых, амбициозных, раздраженных и разочарованных, целым набором поддельных идеалов оправдывающих переход на их сторону.

В книге «Mein Kampf», Гитлер говорит, что когда разочарованным дают чувство важности, они с предельной покорностью будут глотать каждое предложение. Он знал, что человеческую слабость и даже доброту, можно использовать в качестве отправной точки для систематически взращиваемого преобразования. Гитлер также знал, что беспредельный политический террор может сделать предателем почти любого. Распространяемые страх, террор и голод, причиняют боль и в итоге, в результате психического принуждения и гнетущего замешательства, многие уступают и даже предают свои собственные семьи. Во многих концентрационных лагерях, заключенные сами занимались убийствами в газовых камерах и были верны своей ужасной работе, пока не подошла их очередь. Страх и террор превратили их в безвольных рабов.