Насилие не сломает нас!

Получается, когда мы говорим, что я такой-сякой, я урод или такой негодяй последний, когда мы начинаем рисоваться, выкапывая из себя самое плохое, – на самом деле это тоже есть недоверие к благому промыслу Божию. Такая нелюбовь к себе есть проявление неверия, недоверия Богу. Есть две заповеди, на которых стоит христианство: первая – возлюби Бога всею душою, всею крепостью своею и всем помышлением своим, и вторая – возлюби ближнего своего как самого себя. Значит, получается, себя надо тоже возлюбить. Но весь-то вопрос: какого себя? А такого: устроенного по замыслу Божию, ведь в каждом человеке есть образ Божий. Полюбить нужно именно образ Божий, который в тебе есть, а вот твои грехи и недостатки, которые в себе отмечаешь – с ними борись, говорит Церковь. Опираясь на образ Божий, борись с этими недостатками, и тогда с помощью Божией ты их преодолеешь. И поэтому владыка Антоний так ей и ответил: ты молись и думай о той милости и благости Божией, которая войдет к тебе как христианке в душу. Если ты вспомнишь, что ты творение Божие, тогда все твои недостатки исчезнут. Если в твоей душе будет Господь, то любой грех можно преодолеть. Насколько Церковь мудра в этом плане – в оценке устроения человека, и насколько вот это антропологическое знание человека бережет от падений и извращений.

О достоинстве человека

Протоиерей Игорь Гагарин

– Психологи говорят, что склонность становиться жертвой связана с низкой самооценкой или, другими словами, с пониженным чувством собственного достоинства. Что может Церковь предложить человеку, который хочет стать достойным, целостным человеком, но не знает, как это сделать?

– На чем зиждется достоинство человека? До революции слова «достоинство», «честь» относились к лексикону дворян, аристократов. Достоинство опиралось на происхождение – принадлежность роду, который сохранил себя в прошлом от позорных пятен, и дворянину было очень важно поддерживать свое достоинство ради чести своего рода.

Что же такое достоинство? Подлинным достоинством обладает человек, у которого есть принципы, и эти жизненные принципы верны, здоровы, и человек ощущает себя достойным в той мере, в какой он верен своим принципам.

В христианстве это похоже на то, что было в дворянстве. Дворянин помнит о том, каких достойных людей он потомок. Христианин помнит, что он сын Божий.

В Евангелии все время говорится про смирение, кротость, а с другой стороны – «Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство». Тем, которые уверовали в Иисуса Христа, Отец дал быть сынами Божьими. Действительно, вы – дети Царя, вы – братья Христовы, наследники царства Божия!

В Христе человек понимает свое богочеловеческое достоинство. Одно это должно вселять радость – какой бы я ни был, я Божий. Гордиться нам не надо, надо осознавать свою греховность, но при этом помнить, что это к нам обращен призыв: «Будьте совершенны, как совершен Отец Ваш Небесный». Господь не сказал бы нам этого, если бы это было невозможно. И в этом источник радости христианина: как бы ни было постыдно мое прошлое и настоящее, в моих руках построить будущее, к которому я иду.

– Чем достоинство отличается от установки «Никому не дам себя обидеть! Лучше сам всех побью!»

– Дать или не дать себя обидеть далеко не всегда от нас зависит. А вот как отреагировать на обиду, обидеться или не обидеться – от нас зависит в гораздо большей степени.

Есть два совершенно противоположных способа ответить на обиду. Первый вы только что назвали. Второй – называет Иисус Христос; «Ударившему тебя в правую щеку, подставь другую». Сколько раз в безбожные годы высмеивали эти слова Спасителя, видя в них апофеоз беспомощности, трусости. Но жизненный опыт показывает, что поступающий так часто выходит победителем. А «дающий сдачи» не добивается ничего хорошего. Есть прекрасные литературные примеры. Читавшие «Идиот» Достоевского помнят сцену, когда Ганя Иволгин дает пощечину князю Мышкину. И в ответ слышит исполненные горечи слова князя: «О, как вы будете стыдиться своего поступка!»[10] Ни у кого из многочисленных свидетелей этой сцены в романе, как и у читателей, не возникает вопроса, кто оказался здесь униженным, а кто победителем.