Насильно твоя-2

А еще… этот больной взгляд. Там не просто пустота, там болезненное страдание. В зале он казался холодным, но лицо напряжено, зубы сжаты. Слегка опущенное веко придавало Эмилю пугающий вид. Он на постоянном взводе и, казалось, вот-вот рванет.

Наверное, избиение курьера из этой серии.

Он притворяется, так же, как мы притворялись прошлой осенью, делая вид, что все в порядке и мы счастливые молодожены. Я помню этот взгляд. Взгляд из темной кухни, где он, пьяный и больной, чистил пистолет. «Посиди со мной». Мне самой нужна была поддержка, но я сидела рядом, пока он меня не прогнал.

— Тебе плохо? — прямо спросила я.

Эмиль промолчал.

Все как в моем сне: молчит с бокалом коньяка в руке и смотрит. Друг за друга мы отдали жизни, но выжили. Парадокс — нам это не помогло.

— Что случилось? Я просто хочу знать, — я шагнула ближе, рассматривая лицо. — Ты срываешься, избил курьера, хотя он не виноват. Ищешь Андрея…

У него слегка расширились ноздри.

— Оставь его в покое, забудь. Он тебя не тронет, и ты не трогай. Прошу, Эмиль.

Антон предпочел не заметить мокрый подол в кофейне. Он догадался, что я прощалась с Андреем. Лучший бой, это тот, которого удалось избежать.

— Злись на меня, если хочешь, и молчи, — сказала я, подходя ближе. С полуметра смотрела в светлые глаза, которые больше подошли бы мертвецу. — Я желаю тебе только счастья.

— Счастья? — отрывисто спросил он.

Как его разозлило это слово!

— Ты желаешь мне счастья? — он сжал бокал. Стекло лопнуло, крошась и со звоном посыпалось на пол из пораненной руки. По кабинету разлился мощный запах коньяка.

Я хотела отступить, когда он направился ко мне, но не сделала этого.

— После того, как снова защищать его пришла? Я сошел из-за тебя с ума! — проорал он.

Крик Эмиля не ранил и не пугал. Я видела: в нем говорит боль.

Я пыталась спасти врага, вот что его взбесило. Ему нет разницы между Андреем, Захаром или Ильей. Это для меня она была. Из-за этой обиды он развелся, из-за нее забрал фамилию. Вот что его грызет и сводит с ума.

Мы нашли Эмиля практически невменяемым. Что-то произошло, пока Илья держал его в плену. Первое, что напрашивалось на ум — ему лгали, что надо мной вновь издеваются. Но, думаю, тут что-то другое.

— Я не уйду, пока мы не поговорим. Дело не в том, что мы в разводе… Я за тебя беспокоюсь. Ты мне не чужой.

Мягкий тон немного его успокоил. Эмиль взял меня за щеку неприятной рукой, липкой от крови и коньяка. Серые глаза без выражения смотрели сквозь меня. Думаю, он тоже вспоминал нашу жизнь.

Она ведь и его перепахала.

Вспоминал то же, что и я. Как носил на руках, прижавшись губами ко лбу. Стонал от моей боли. Не может стать чужим тот, кто о тебе заботился. Неидеально заботился, как мог. Как и я о нем. Не получится быть идеальным, когда пытаешься выжить.

В воспоминания мы погрузились оба и не заметили, что он уже убирает волосы с моего лба, оставив пальцами кровавый росчерк, чтобы прижаться к виску губами. Наши души разорваны: ни вдвоем, ни порознь. Из-за этого он болеет и утешить некому — никто не знает, что у него на душе.

— Зачем ты так со мной, Дина? — бесцветно спросил он. — За что? За то, что ударил?

От него пахло алкоголем, а еще — старой болью. Его словно сломал собственный гнев. Эмиль дышал мне в лицо, оставляя на виске следы влажными губами.

— Я сдался ради тебя… Ребенка, которого не было. Я лучше сдохну, чем увижу это еще раз…

Я чувствовала горячее дыхание в волосах. С Эмилем что-то происходило: голос звучал как из преисподней, сдавленный и полный темной силы.

— Увидишь что?

— Они заставили меня смотреть…

Он мог не продолжать. Шестым чувством всегда понимаешь, что тебе хотят сказать что-то чудовищное. В груди похолодело, словно там никогда не было сердца.

— Ты меня не видела, Дина. После удара в голову тебе стало плохо, — шептал он в тот самый висок. — А меня поставили на колени за твоей головой.

О, боже… Замолчи, Эмиль!

— Я не знал, кто нас допрашивал. Илья был в маске, а двое других нет, он сказал: за твое молчание заплатит девчонка. А мне нечего было ответить, Дина! Я не знал, где деньги! Мою женщину насиловали на моих глазах, а я ничего не смог сделать!

Страшный шепот против воли вернул меня в тот подвал.

Вот почему Илья был последним — он издевался над Эмилем. Не мне задавал вопросы, когда я почти потеряла сознание, а на него орал, требуя отвечать, кто устроил аферу и где эти долбаные миллионы. Это тень мужа я видела над собой.

— Ты была не виновата, маленькая. Я не смог их остановить.

Я спрятала лицо на груди, от него пахло любимым тяжелым парфюмом и коньяком.

Меня изнасиловали не за мои ошибки. А за то, что я была его женщиной. Красивая, беззащитная, когда Эмиль оступился. Они разграбили его дом, изнасиловали меня — потому что могли. В этой среде женщина вещь. Средство для допроса.

Я зажмурилась в приступе молчаливого плача и запустила руки под пиджак, жадно впиваясь в тело. За это он ненавидел Андрея и их всех так сильно, что готов был любой ценой — даже собственной жизни, с ними расправиться. Поэтому был одержимым до исступления. Помешался на мне.