Насильно твоя

Эмиль замер, поставив руки на пояс. Ноздри раздувались от ярости, но уже не психует. Когда мы вернулись, в подъезде он засадил кулаком в стену, ободрав костяшки на правой. Кровь уже не шла. Засохла красными хлопьями на кисти.

Я с надеждой смотрела на него. Ну же, придумай что-нибудь.

Но он молчал, и взгляд был потерянным. У нас нет выхода.

– Эмиль… О чем вы говорили?

Он поднял невидящий взгляд. Я имела в виду – с тем бритым Захаром, но не знала, как его обозначить вслух. Эмиль и так догадался.

– Ни о чем, не волнуйся.

Да, конечно, стена ты моя каменная.

– Они угрожали? Эмиль!

Да скажи что-нибудь! Сколько можно делать вид, что справишься сам? Я устала бояться. Устала так жить. Я выгорела дотла за срок нашего брака!

– Они сказали, что заберут тебя, пока я не рассчитаюсь за прошлый месяц, – Эмиль говорил безжалостно и прямо. Ну что ж, я сама хотела знать. – Они просто пугают. Завтра я отвезу деньги. Ничего не случится.

Я подышала на пальцы, внезапно почувствовав холод. Потерла их об колени.

Не думай об этом, Дина. Даже не смей.

В такие моменты казалось, что я справлюсь и выдержу все, лишь бы не отдал меня. Я буду вечность варить тебе кофе, запекать мясо, убирать твой дом. Даже каждое утро буду сосать тебе, Эмиль, только не…

– Давай все продадим, – попросила я, предчувствуя, что на меня наорут. Это не свое имущество я предлагала продать. Эмиль, может, всю жизнь ради него пахал.

Я зажмурилась, борясь со слезами. Тревога высасывала силы, которых и так было мало.

Боже, зачем он вообще купил мне шубу? Она стоит больше миллиона, неужели месячный платеж больше, если она – пустяк, как сказал Эмиль. Она мне даром не нужна. Я никогда не жила богато. Если надо, затяну пояс до самого позвоночника.

– Маленькая, – Эмиль опустился передо мной на колени и положил тяжелые ладони на бедра.

Я пристально следила за глазами, пытаясь в них прочесть, что за беда нас ждет. Такой напряженный. У него будто буря внутри, разрушающая его каждое мгновение.

– Мне страшно, – прошептала я.

– Потерпи, – он сжал пальцы. – С утра поеду к нему, отвезу этот сраный платеж за прошлый месяц. Запрешься и никому не откроешь, пока не вернусь.

– Они могут прийти? – испугалась я.

– Все будет нормально, – сказал он. – Если кто-то придет, не подходи к двери.

– Ты уверен… Эмиль, ты…

Я не решалась закончить: если скажу вслух, предам себя. Но было так страшно, что я наступила на гордость.

– С тобой ничего там не случится?

Я разгладила помятую сорочку на плечах, рассматривая ряд оторванных с мясом пуговиц. Сколько сорочек я ему нагладила за это время. У меня не было дел, кроме Эмиля. Еда, одежда, дом – обо всем заботилась я. Не идеально. Как могла. Откровенно говоря: из-под палки. Но это тоже семья. Другого мужа у меня не было.

– Ты за меня беспокоишься? – он невесело усмехнулся и рассмеялся, прижимая пальцы к глазам. – Все будет нормально. Отдам деньги и вернусь вечером, как всегда. Не забудь приготовить ужин.

Я выдохнула: если Эмиль планирует завтра поесть, то считает, что вернется.

– Ты голоден?

Он покачал головой.

– Иди к себе, – тихо сказал он. – Я устал.

После срыва он и впрямь выглядел сонным.

Сжав на прощание его пальцы, я ушла в комнату. Стянула противное платье и набросила халат. Холодный и скользкий, он казался неприятным, пока не нагрелся от тела.

Вроде мы поговорили, а тревога росла.

Я облокотилась на подоконник. Устойчивый свет фонарей за окном разгонял темноту. Жаль, что с моей личной тьмой ничего не сделать. По привычке прислушалась к происходящему в квартире: Эмиль ушел в спальню, все стихло. Даже душ принимать не стал.

Они сказали: Лазарь ни при чем. А где же тогда деньги, черт возьми?

И почему Эмиль задержал платеж? Мы не экономим. Хотя, если речь идет о собственной шкуре, вроде как стоило бы, если ему не хватает на выплату.

Вопросы без ответов изводили меня. Около часа я рассматривала ночной Ворошиловский. За осень и зиму я привыкла к этому виду, город стал знакомым – иногда появлялось ощущение, сводящее с ума, что я и вправду дома. А иногда казалось, что я в клетке, стены которой сжимаются все быстрее, пока совсем не схлопнутся и не раздавят меня к черту.

Спать я легла с ощущением обреченности.

А утром меня разбудили поцелуи… Свет падал на лицо, проникая сквозь закрытые веки. Влажная дорожка поцелуев начиналась от ключицы и закончилась за ухом. Затылком я лежала на больших ладонях. Тепло, запах и дыхание Эмиля неожиданно сделали меня счастливой – это был морок прошлого.

Однажды он так разбудил меня, когда еще все было хорошо и мы занимались любовью снова, снова и снова… Я была счастлива. Думаю, что и он тоже.

На мгновение я забыла, что с нами случилось, и погрузилась в безоблачную эйфорию на целую долю секунды. В реальность возвращаться так больно. Как будто переживаешь все заново.

Я попыталась закрыться от поцелуев ладонями, он начал целовать и их. Что с ним? Он больной? Пьяный?

Я открыла глаза и привстала, натягивая одеяло повыше.

Эмиль стоял на коленях перед кроватью, опираясь предплечьем на матрас и улыбался. Вокруг глаз собрались добрые морщинки.