Наслаждение (СИ)

Отворачиваюсь и быстрым шагом иду вглубь павильона. Не знаю, как мне жить дальше без Арианы. Не знаю, как объяснить ее родственникам, что все было напрасно. Не знаю, как еще не упал замертво от невыносимой боли и горечи, заполняющей сейчас всю мою сущность. Мне кажется, я сейчас весь пропитан, полностью состою из одной тьмы и отчаяния. Оно грозит затопить меня, безжалостно, яростно. Так мне и надо.

— Что это?!

За спиной раздаются испуганные возгласы, и я хмуро оборачиваюсь. Что такое? Кто-то из верховных все же успел заскочить в портал?

Я готов защищать всех жителей павильона, с рук уже готова слететь шаровая молния, когда я наконец соображаю, что происходит.

В закрывающуюся воронку теперь уже навсегда перекрытого портала в последний момент вихрем врывается что-то небольшое и огненное. Я сначала думаю, что это такой огненный шар, последний подарочек от верховных, но потом разглядываю очертания птицы в огненном мареве.

Молния в моей руке рассеивается, когда я завороженно наблюдаю за полетом феникса. Он делает небольшой круг под стеклянным куполом, а потом садится прямо передо мной на землю. Красивая алая птица забавно склоняет голову набок и смотрит на меня огромными золотыми глазами.

А я… смотрю на феникса и не верю тому, что вижу. Сердце бьется в бешеном ритме, когда наблюдаю за обращением птицы в человека.

— Ты не улетела, — шепчу я в полной растерянности.

— Да куда ж я от тебя улечу? Кто тебе колыбельную Боффана петь будет, если не я? Загнёшься ты без меня, точно тебе говорю, — весело говорит Ариана.

Она уже полностью приняла человеческий облик и теперь отряхивает себя с нарочито небрежным видом. Растрепанная, исцарапанная, но живая, а это самое важное.

— Загнусь, — шёпотом говорю я — Вилх с ней, с колыбельной, я просто без тебя загнусь…

С секунду мы смотрим друг на друга, замерев на месте. Словно бы оба не верим в происходящее.

А потом порывисто шагаю к ней и заключаю в крепкие объятья. Целую со всей чувственностью, на которую только способен. Пытаюсь без слов передать все то, что сейчас испытываю. Надеюсь, что мне это удается.

Ариана обвивает мою шею руками и пылко отвечает на поцелуй. Такая нежная, чувственная. Ее ласки лечат душу, и я хочу до конца жизни быть зависимым от этого “эликсира”.

Прерываю поцелуй, чтобы выдохнуть:

— Хочу, чтобы ты была моим смыслом…

— Это приказ?

— Это предложение. Предложение разделить со мной жизнь и попробовать узнать друг друга получше.

— Хм, ты же злодей, каких еще поискать надо!

— Обещаю исправиться.

Ариана только громко фыркает.

— Не верю!

— Могу дать расписку.

Ариана хохочет, и мои губы тоже расплываются в улыбке. Провожу ладонью по ее щеке, спрашиваю негромко:

— Ты научишь меня?

— Чему?

— Любить тебя. Так, чтобы ты всегда отвечала мне взаимностью.

Ариана смотрит на меня с теплой улыбкой, за которую я готов продать душу, честное слово.

Моя девочка. Только моя. Никому не отдам.

— Во всяком случае, стоит попробовать, — усмехается она.

— Хм, а получается, что я всё-таки поймал свою птичку в золотую клетку.

Ариана задумчиво оглядывает купол павильона.

— Что ж, я согласна, если в этой клетке также будешь сидеть ты.

— Только ты и я. Вдвоем, — говорю, обнимая крепко и целуя в висок.

— Втроем — поправляет Ариана.

Касаюсь ее пока что плоского живота, пытаясь представить, что скоро он будет скрывать в себе нашего подрастающего малыша. Подумать только…

— Втроем, — соглашаюсь, расплываясь в еще более широкой улыбке.

Я постараюсь сделать все, чтобы наша новая жизнь играла яркими красками и была полна искрометного счастья. Чтобы Ариана всегда смотрела на меня с такой нежностью, с какой смотрит сейчас. Чтобы ее руки всегда гладили меня с таким трепетом, с каким гладят сейчас. Чтобы дальше мы творили будущее совместным усилиями, стоя плечом к плечу. И чтобы рядом всегда звучал заливистый смех нашего ребенка… наших будущих детей.

Ведь именно ради этого и стоит жить, правда же?

Эпилог

(почти шесть лет спустя)

— Видишь те горы?

— Огломные-плеогломные!

— Да, они очень большие, — улыбаюсь широко, поудобнее перехватывая Лилит на руках. — За ними скрываются города Лакора, этой удивительной снежной реальности. Когда-нибудь позже мы сможем побывать по ту сторону величественных гор и познакомиться ближе с жителями других городов.

— Будет весело! — уверенно говорит Лилит.

— Это точно, — усмехаюсь я и осторожно опускаю дочь на снежную тропинку, ведущую от нашего павильона к замерзшему озеру. — Ну а теперь беги к сестричке. Только осторожнее! Помни, что на берегу скользко, близко к озеру не подходи!

Лилит меня толком не слушает, только бежит по снежной тропинке и хохочет — просто так, от избытка счастья. У нашей дочери такие же черные вьющиеся волосы, как у ее матери, и сейчас они смешно дергаются в разные стороны на бегу.

Мне на плечи ложится теплая рука, и я слышу ласковый голос Арианы:

— Тебе пора возвращаться в лабораторию, Франкур ждет тебя.

— Но Лилит…

— Будет играть с сестрой и другими ребятами, не волнуйся.

— Там скользко…

— И что с того?

— А если они упадут? Прямо в озеро? — обеспокоенно спрашиваю я, хмуро наблюдая за бегущей Лилит.