Наслаждения

Впрочем, поначалу эта опека очень раздражала Ясмин Ей хотелось уединения в своих воспоминаниях и мыслях, она пыталась замкнуться в своем ужасном одиночестве. Ясмин пребывала вдали от привычного ей мира, и только книги казались ей здесь безопасными и верными друзьями. Мир кит помогал ей забыться. До чего же неуютно ей было в первые дни пребывания в пансионе. И все это время борьбы с одиночеством Хиллари ни на минуту не покидала Ясмин. Она как-то незаметно насыщала Ясмин новой информацией. Это она вытащила Ясмин из ее раковины затворницы и вовлекла в школьную жизнь. Умная мадам Дюша прекрасно рассчитала, что Хиллари — именно тот человек, который нужен Ясмин. И Ясмин была благодарна им обеим.

— Ах черт! — выругалась стоявшая у окна Хиллари, натягивая через голову блузку. — Они уже здесь! Быстренько помоги мне найти юбку. Господи, держу пари, я запихала се в чемодан, и теперь мне уже ни за что ее не найти.

— Да вот же она! — Ясмин протянула подруге легкую юбку в розовую полоску.

— Все, бегу. Обещай писать мне каждый день и поклянись, что приедешь в гости этим летом!

Хиллари со стоном ухватилась за чемодан и натянула на голову широкополую шляпу. Схватив под мышку огромную кожаную папку, туго набитую газетами и истрепанными дешевыми книжками карманного формата и при этом чуть было не рассыпав содержимое по всему полу, Хиллари с чувством расцеловала Ясмин.

— Пиши! — С этими словами Хиллари выскочила из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь.

Выглянув в окно, Ясмин увидела, как Хиллари впрыгнула в ожидавший ее на гравийной дорожке «роллс-ройс».

Автомобиль медленно направился к воротам, из его окна высунулась и замахала бледная рука. Ясмин помахала в ответ, хотя скорее всего Хиллари ее уже не видела.

«Наверняка она уже травит свои забавные, но малопонятные анекдоты, чтобы повеселить родителей», — подумала Ясмин.

Она вернулась к своему багажу. Сундуки в ожидании погрузки все еще загромождали комнату, но теперь, после ухода Хиллари, в ней воцарились тишина и покой. Ясмин вдруг подумала об Андре. Скоро он за ней приедет. Каким же красивым он был вчера, на церемонии выпуска: высокий и стройный, с ярко-голубыми глазами, светящимися на загорелом, удивительно моложавом лице. В волосах Андре появилось больше седины, и теперь они были пепельно-серого цвета. Ясмин хотелось узнать, заметил ли Андре происшедшие в ней перемены. Может, и заметил, но не сказал ни слова.

— Tres distingue[19], — кокетливо промурлыкала Хиллари, после того как Ясмин представила ее Андре. — Какого лешего ты не приглашала его раньше? — зашептала она на ухо Ясмин, пожирая Андре глазами. На нем был прекрасно сшитый костюм в талию цвета морской волны, белоснежная рубашка расстегнута на груди. — Может быть, он и твой отец, но не мой же, — прошипела Хиллари уставившейся на нее в притворном ужасе подруге. Ясмин и самой было непонятно, почему Андре не приезжал к ней. Она страстно желала его приезда все эти три года, по у Сен-Клера всегда находились какие-то причины: то деловые поездки, то проблемы, требующие немедленного разрешения, — короче, Андре ни разу не навестил Ясмин.

С началом каникул после каждого семестра Сен-Клер присылал Ясмин свои извинения. Никогда не приезжал за пей и не отвозил домой, так что Ясмин приходилось оставаться в пансионе вместе с несколькими такими же заброшенными девушками. Летом Андре организовывал для Ясмин специальные студенческие туры.

Зимние каникулы проходили не так уж плохо. В конце концов, под рукой было достаточно бумаги, чтобы писать, и куча книг для чтения, и можно было спокойно работать в тишине опустевшей школы. Но летом приходилось тяжко. Да, путешествия были интересными — к чему отрицать? Экскурсии по замкам на берегах Рейна или в долинах Луары, специальный курс истории искусств в Сорбонне, а потом — все лето, проведенное среди памятников античности Древней Греции и Рима. И всегда под присмотром бдительного ока руководителя тура. Как правило, это всегда была черноволосая почтенная профессорша, считавшая подопечных девушек стадом невинных овечек.

До некоторой степени, разумеется, они таковыми и являлись. Но повсюду их поджидали хищники, волки, пожиравшие их откровенными взглядами из-под полуопущенных век. Где бы ни появлялась стайка смеющихся девушек, «волки», стоявшие в дверных проемах, сидевшие в кафе или прислонившиеся к рекламной тумбе, тут же «делали стойку». И в этом было что-то возбуждающее. В турах никогда не участвовали юноши — только хихикающие и перешептывающиеся девушки. Возле каждой гостиницы, где останавливалась группа, по улице постоянно фланировали напряженные мужчины с горящими глазами в надежде, что одна из «овечек» сможет ускользнуть из загона. Всякий раз, когда девушки выходили вместе, ловеласы шептали непонятные, гортанные словечки в их нежные уши. Независимо от языка смысл этих словечек всегда был понятен.

Некоторым девушкам удавалось ускользнуть на ночь.