Наслаждения

Они вернулись в дом и, пройдя через кухню, поднялись по узкой деревянной лестнице в основную часть дома.

Через просторный холл Бертран провел их в комнату, которую можно было принять за библиотеку или кабинет.

Стены ее были обшиты темно-коричневым деревом, окна закрывали плотные портьеры, отчего в комнате царил полумрак. Возникало впечатление церковного помещения.

Бертран подвел Ясмин к столу, заваленному кучами бумаг и гроссбухов.

— А вот это, — Бертран указал на две картонки с наклеенными на них этикетками, — какие-то глупые cochons[43] из рекламного агентства предлагают нам эскизы новых этикеток. Что вы думаете на этот счет, мадемуазель?

Лабиш протянул картонки, чтобы Ясмин могла лучше рассмотреть образцы. Один из них был темно-кремового цвета, изящный орнамент обрамлял надпись, выполненную круглыми черными буквами. Второй был темно-фиолетовым, буквы были красными и белыми.

— Этот мне совсем не нравится. — Взяв темно-фиолетовую наклейку, Ясмин скептически разглядывала ее в различных ракурсах. — Слишком резко. Слишком кричаще.

Наклейка не должна быть кричащей. — Ясмин небрежно бросила образец обратно на стол.

Стоявший рядом Хасан с изумлением наблюдал за Ясмин. Бертран почесал подбородок мозолистой рукой.

«Ну и потеха, — подумала Ясмин, — неужели сработало?»

Она ничего не знала ни о винах, ни о винограде, ни о финансовых аспектах виноделия, но прекрасно разбиралась в графике и дизайне. Почувствовав себя увереннее, Ясмин выпрямила спину и продолжила:

— Да. Полагаю, что кремовая с черной надписью подойдет больше, — твердо заявила она.

Бертран кивнул, а Хасан улыбнулся Ясмин. В глазах его светилась смешинка.

«Ясное дело — он думает, что я дурачусь, — решила Ясмин. — Ну и плевать».

Она с вызовом выдержала взгляд Хасана, понимая, что вольна говорить что захочется, поскольку теперь она была баронессой Ясмин де Сен-Клер. Чувствуя себя несколько глуповато, Ясмин вскинула голову и постаралась выглядеть серьезной.

— Вы выбрали то что надо, мадемуазель, — усмехнулся Бертран. — Именно такой этикеткой мы пользуемся уже сто пятьдесят лет.

Ясмин разозлилась. Что за идиотские проверочки они ей устраивают? Она открыла рот, чтобы высказать Бертрану все, что она думает о его глупых играх, но прежде чем она успела произнести слово, Хасан положил ей руку на плечо:

— Не принимай это на свой счет, Ясмин. Бертран постоянно проделывает свои опыты со всеми, и со мной в том числе. Просто это одна из его контрольных работ. Диву даюсь, как это Сесиль не приложит его как-нибудь раскаленной сковородой.

— Пытается, — громко расхохотался Бертран, — но в этом случае я срочно занимаюсь с ней любовью, и безумие Сесиль проходит само собой.

Ясмин сильно покраснела.

Заметивший ее смущение Хасан поспешил сменить тему разговора.

— Бертран, а почему бы не показать мадемуазель погреба? — сказал он мягко. — Возможно, ей захочется продегустировать вина разных урожаев.

— Bien[44], — тут же согласился Лабиш. — Ты тоже пойдешь с нами, Хасан. Мне хочется еще что-то показать тебе. — Бертран наскоро сделал несколько отметок в бухгалтерской книге, что лежала на столе, после чего повернулся и стремительно вышел из комнаты.

Они обошли дом с тыла и вошли в дверь, спрятанную в поросшем мхом каменном фундаменте здания. Сверху по дверной перемычке вился плющ, о который Ясмин едва не зацепилась волосами, следуя за мужчинами по короткой лесенке в длинный, холодный, сырой зал, стены которого от пола до потолка были уставлены деревянными бочками.

Каждый бочонок имел на лицевой части небольшой краник. Под потолком была подвешена полка, на которой стояли перевернутые вверх дном стеклянные бокалы. Хасан отступил в сторону, пропуская Ясмин вперед, а Бертран, указывая рукой на каждый бочонок, принялся рассказывать Ясмин о сортах вина и годах, когда оно было произведено. Хасан следовал за Ясмин в такой близости, что она чувствовала, как его дыхание колеблет волоски, выбившиеся из пучка. «Ненавижу эти идиотские пучки», — вспомнила она слова Хасана.

Тут Бертран неожиданно остановился, Ясмин чуть не натолкнулась на него. С полки над головой Лабиш достал бокал и подставил его под краник.

— Здесь все выглядит так, как будто там, наверху, средневековье, — сказала Ясмин, наблюдая за действиями Бертрана.

— Так оно и должно быть, — одобрительно фыркнув, отозвался Лабиш.

— А как же насчет модернизации, научно-технической революции и всякого такого? — Ясмин оглянулась вокруг. — Я не имею в виду алюминиевые бочонки или пластиковые пробки, что может повлиять на вкусовые качества вина. Я говорю о вещах, которые могли бы способствовать увеличению производства.

— Вероятно, у Бертрана на этот счет свои соображения. — Хасан бросил Ясмин предостерегающий взгляд. — В конце концов, от добра добра не ищут. Верно, Бертран?

— Верно.

— Хотите сказать, что новое — это хорошо забытое старое?