Наследие

– У нас есть достаточно доказательств, – сказал Белый Хвост. – Мы собирали тела, образцы тканей, крови, записи и иллюзии. Но нам предстоит битва. Там этих доказательств будет завались! В натуральном виде, в естественной среде обитания. И если мы не устоим в этой битве, то доказывать будет некому и незачем. Потому, при всем уважении, ваше первомогущество, предлагаю оставить столь важные, но отвлеченные вопросы для более уместной обстановки. Напомню, что мой друг и брат, наместник Триединого в МОЕМ княжестве, его первосвященство Ронг, Знающий Путь Спасения Души – под моей защитой. Обращаю ваше внимание, что оскорбления этого лица не только не допустимы, но и являются прямым оскорблением чести и достоинства князя Лебедя, Дома императора, Престола Единодержца и Престола Триединого в Мире.

– Ты настолько дерзок? Или безумен? – с удивлением смотрел Ректор на Белого. – Что посмел угрожать МНЕ?

– А кто ТЫ? – усмехнулся Белый, у которого от собственных слов мороз по спине пошел сильнее, чем от Стужи Смерти. – Я уважаю только тех, кто не когда-то, в забытых даже летописями временах, доказал свое достоинство, а кто помог мне в моей борьбе! И на этом вопрос закрыт! Если ВЫ соизволите помочь нам в нашей безнадежной борьбе, не прогоним. А нет – не смеем задерживать.

Белый поклонился Ректору, повернулся к Агроному:

– Так, братья! Надо выбираться отсюда! Там нас народ ждет! Битва, слава или смерть! Вы же хотите, чтобы вас помнили?! Все это – там! А мы тут вмерзаем в Пустошь да пустыми разговорами теряем наши жизни! Как будем выбираться? Сразу говорю – способ уходить межпространственными переходами не рассматриваю. Я привел сюда этих людей и всех выведу! Я не настолько богат, чтобы разбрасываться людьми! Комок, срочно мне разработай уловку, чтобы свалить отсюда к еженям! Да живее!

Комок застонал:

– Опять я!

– Разрешаю использовать привлеченный со стороны персонал! – усмехаясь в шлем, сказал Белый.

– Кого? – удивился Комок, но глазами обвел Ронга, Хранителя и Ректора, что Комку не подчинялись.

– Их самых, – кивнул Белый, – заумных бездельников.

– Безумен, – вздохнул Ректор, опуская руки и свой Посох.

– Идеальный наследник, – хохотнул Ронг, – весь в своих наставников – разрывников Алефа и Андра.

– И эти тут! – всплеснул руками и гудящим Посохом Радужный.

– К сожалению, нет, – ответил Агроном, почему-то со злостью. – Их нет. А память о них не спасает, не подскажет. Старый бы придумал, как нам выскочить из этой задницы. Он был великий мастер по умению и рыбку съесть, и на елку влезть, всех баб обрюхатить, ничем не подавиться и свалить вовремя, обгоняя собственный визг.

– Это так! – кивнул Сумрак. – Лишь один раз не захотел «свалить». Тем… «свалил»… навсегда!

– Скверно! – подтвердил Пятый.

– Ты прав, Малыш, чертовски прав! – вздохнул Ястреб.

* * *

За пределами Купола, удерживаемого Ронгом, стояла такая стужа, что обычный Таран Воздуха даже не Ниса, а Шепота, обрушил целый пролет стены, будто она была не из камня сложена на растворе, а из глыб льда.

Агроному это напомнило вечерние стоны Андра по поводу излишне мерзкого климата Мира, вечной пыли, высушенности или – чрезмерной слякотности Мира, и он запел:

Потолок ледяной, дверь застывшая,
За промерзшей стеной – тьма колючая,
Как пойдешь за порог – всюду иней,
От дыхания друзей – парок – синий-синий!

Сумрак не мог не улыбнуться. Это ужас Старый считал приемлемым, даже скучал по нему, вечно ныл, что снега и мороза ему не хватает. «Чтобы деревья лопались, чтобы снег – скрипел!» Безумец!

Питес Костер исчерпал второй накопитель, подпитывая свое заклинание. Новая совместная разработка Корпуса магов – Теплота – грела их. Зачарованный Камень Перемещений, «завалявшийся» в Мешке Ронга, вырабатывал инфракрасное излучение (если бы они еще знали, что это такое), но не простое, а зацикленное, не уносящее тепло безвозвратно, а согревающее определенных радиус вокруг себя. Как такое возможно с точки зрения земной физики – вопрос к исследователям магии Мира.

Плотно сбитой толпой, прижимаясь друг к другу, укрывая коней найденными одеялами, коврами, собственными плащами, они вышли из города, пошли по промерзшим, разграбленным и вытоптанным клочкам полей, огородов, садов.

За внешний окружностью валов пошли первые, вмерзшие в землю, ледяные статуи людоедов. По привычке ударили первого секирой. Людоед раскололся, как глыба льда, на красные куски и крошки. Больше силы не тратили. Из такого даже Бродяги не поднимутся. Растекутся к вечеру лужей вонючей.

Стужа спадала прямо на глазах. То ли заклинание потеряло Силу, и Мир возвращал положение вещей к равновесию, то ли они уходили из эпицентра Воронки.

Но двигаться было легко по замерзшей грязи. Нис стал собирать вокруг себя заговорщиков – магов, зашушукались.