Наследие

«Я скажу тебе правду. Я следил за всеми играми этого сезона и могу тебе признаться, что получился он не таким уж ужасным. Я посмотрел все твои матчи, и порой мне казалось, что ты весьма неплох, вот только играешь нестабильно, с перепадами. Тем не менее Игуазабаль на один пункт похуже, чем ты. А вот Очоа на один пункт получше будет, он отлично провел турнир, он силен и вообще хороший парень, но главное его преимущество перед тобой в том, что перед началом матча у него (именно конкретно у него) плюс три или четыре очка, ну ты понял, о чем я. Это уже неплохо. Да вот, к сожалению, он не хочет уезжать из страны. У него здесь все друзья и родственники, хорошая работа в Автономном сообществе басков в Сен-Себастьяне. Так что он мне отказал. Вежливо, аккуратно, но отказал. Он предпочитает играть в Гернике и жить дома. Ну и вот, если ты хочешь, контракт этого года будет твоим. Ты был мой кандидат номер два, но тебя это, впрочем, не должно касаться. Ты будешь первым лекарем, которого я беру на работу. Но я уверен, что, если ты согласишься, идея нанять дипломированного врача здорово позабавит Бенннеттта Колллеттта. А дай мне, пожалуйста, бумажную салфетку».

Он протянул мне кулек с чуррос, я взял один, едва теплый. Как только я вгрызся в него, все масло мира потоком хлынуло на мои зубы. Это было самое поразительное масло из всех, что я когда-либо пробовал: пережаренное, жирное, тяжелое, густое и невероятно насыщенное. Масло для дизельного мотора. Масло праздничного дня.

У Ласло Паппа с собой не было контракта, и он назначил мне встречу через три дня на террасе Швейцарского кафе в Сен-Жан-де-Луз. Это были самые долгие семьдесят два часа в моей жизни. Я представлял себе, что Очоа в последний момент вдруг передумает и согласится, что Папп попадет в автокатастрофу или с ним случится сердечный приступ, что Бенннеттт Коллеттт проявит бдительность и не допустит появления медика в своей организации. Самые невероятные и неприятные предположения не давали мне спать по ночам и омрачали белый день. Я боялся, что в последний момент судьба сыграет со мной злую шутку. И насколько серьезно воспринимать эту теорию Паппа про дополнительные очки? Если я и правда раскаюсь, искуплю грехи и уверую, увеличит ли это мои шансы на успех? Надо ставить свечки? Вносить пожертвования? Перебирать четки? Носить власяницу? На протяжении этих трех дней я многократно пытался обратиться в истинную веру, прожить хотя бы день как настоящий христианин. В конце концов, Майами стоит обедни.

«А ты позвонил, предупредил родителей?» — Папп задал этот вопрос машинально, даже не подозревая, что для меня невероятно тяжело признаться, что из всей семьи у меня остался один отец, который ненавидел страну басков Эускади в целом, а занятия своего единственного сына пелотой в частности: ни разу, ни одного разика он не пришел посмотреть матч с моим участием. А потом, что я ему скажу, если позвоню? Что занятия медициной сошли с повестки дня? И что я в качестве второго кандидата прошел экзамен в «Джай-Алай» и что сейчас, в 1984 году, я решил стать профессиональным игроком в Майами, работающим на некоего мистера Уилльяма Беннеттта Коллеттта-старшего, главу огромной компании. Что в этом деле задействованы миллионы долларов, которые крутятся туда-сюда, и типы из ФБР не покладая рук исследуют движения и пути этих денег.

«Ну, вот все бумаги. Ты читаешь, просматриваешь все параграфы на каждой странице и вот здесь, внизу, подписываешь. Два экземпляра, один тебе, другой мне. Я составил для тебя стандартный договор Первого Года. На один сезон, но он возобновляется, если обе стороны за. Никаких особенных ограничений, но ты больше не имеешь права играть где-нибудь, кроме как у нас. Жилье ты оплачиваешь сам. Но мы можем помочь тебе найти подходящую квартиру. На то время, пока ты будешь обустраиваться, тебе предоставляется бесплатная неделя в отеле. Шесть вечеров работы в неделю и одна ночная смена в пятницу или субботу. Зарплата: тысяча восемьсот долларов в месяц плюс премии. Если ты хорошо покажешь себя, можно рассчитывать, что эта сумма увеличится вдвое. У нас не играют партию на тридцать пять очков, только quiniela на тридцать минут. Знаешь, как играют quiniela? Выигрываешь партию — остаешься в игре, проигрываешь — выбываешь. Все происходит очень быстро, крутится без остановки, игроки, которые на вас ставят, такое просто обожают. Это одновременно та же игра, что и здесь, и все же немного другая. Там на тебя ставят будто бы ты лошадь. Тебе надо будет к этом попривыкнуть. В любом случае, играют там хорошо. Пелотари собрались из самых разных мест, разговаривают в основном на английском, испанском и вашем долбаном баскском. Начинаешь через два месяца. Это тебе подходит?»