Наследие 2

— Абсолютно, — генерал многозначительно покачал головой. — В рапорте ты укажешь, что согласен на любую должность, вплоть до рядового участника рейда. Также отметишь, что глубоко сожалеешь о трагедии, произошедшей с твоим рейдом в ГХК, но, учитывая, что у тебя не было доступа к секретной информации, раскопки в Железногорске выглядели весьма перспективными, а ты в первую очередь заботился о благосостоянии Центра. Поэтому ты хочешь быть в составе рейда в Новосибирский Центр, так как имеются все шансы найти там нетронутые хранилища пищевого НЗ. Консервированное продовольствие Центров имеет срок хранения тридцать лет, а с момента гибели Новосибирского прошло всего четырнадцать. В случае успеха выгода может быть огромна, ведь пищевая органика — это самое дорогое, что существует в мире. Всё, этого достаточно. Остальное я беру на себя. Тебя назначат командующим рейдом, рисковать тебе не придется.

— А если не назначат командующим? — испугался Леонид. — Вдруг меня пошлют в самый эпицентр эпидемии?

— Назначат, — успокоил его отец. — Гарантирую. Из правящих семей никто не захочет шутить со своей жизнью, а оттеснить остальных не составит труда. Теперь, когда у нас появился исправный вертолет, да ещё и дальнерейсовый, рейд в Новосибирский не послать глупо. Планирование рейда будет поручено, разумеется, отделу планирования. Дальше мы разработаем операцию так, как это нужно нам. Как я тебя учил? Нужно уметь извлекать пользу из любой ситуации, даже самой провальной! И мы её извлечем. Если найдешь органику, пищу или ещё что-нибудь — вернешься героем. А найти там, теоретически, можно много чего. Новосибирский ЦСГР был самым мощным в плане наукоемких технологий. Тем более, что эпидемия уничтожила его за двое или трое суток, и что бы там ни творилось в те дни, все материальные ценности погибнуть не могли. Но даже если ты ничего не найдешь, героем вернешься всё равно. Потому что не побоялся отправиться в смертельно опасное место и рисковал жизнью ради нашего Центра, его жителей, Наследия и так далее, точно так же, как рисковал жизнью в наивной и благородной попытке добыть ресурсы для Центра в ГХК.

— Не поверят, — Леонид с досадой скривился. — Этот инвазивный дегенерат со своими дебилами расскажет всем, что не геройствовал, а все идеи принадлежали Савицкой. И два её археолога всё подтвердят.

— Не подтвердят, — многообещающе кивнул генерал. — Я сделал им такое предложение, от которого они не смогли отказаться. Ибо такие перспективы не снились им даже во сне. Как только они завершат курс санаторно-психологической реабилитации, их душевное равновесие восстановится после ужасающей бойни. И они поведают людям о том, как всё происходило на самом деле, и общественность узнает, что если бы не ты, то не было бы у нас ни новых танков, ни вертолета, ни выживших в кровопролитных боях при ГХК. И твой Ершов не сможет их опровергнуть. Потому что он отправится с тобой в Новосибирский Центр. Со всеми своими дебилами и Савицкой, в качестве полевого врача.

— Но они же не станут мне подчиняться! — воскликнул Леонид. — Я там снова буду король без королевства! Всем начнет руководить Ершов!

— Именно так всё и будет, — подтвердил отец. — А теперь слушай меня очень и очень внимательно.

Борт вертолета, 300 километров от руин Новосибирска, 21 августа 2268 года, 13.53 по времени Сибирского Союза.

Вертолет шел в двух тысячах метров над землей, и Виолетта, устроившись в кресле у иллюминатора, разглядывала плывущий внизу пейзаж. В первую минуту после отрыва от поверхности аэродрома ей было настолько страшно, что она едва не выпрыгнула из вертолета обратно. Остановил её только вид стремительно увеличивающейся пропасти под фюзеляжем, даже приближаться к краю которой оказалось ещё страшнее. Виолетта забилась в кресло, туго пристегнувшись страховочными ремнями, и часа полтора сидела с закрытыми глазами, вздрагивая от ужаса при каждой встряске вертолета. Винтокрылую машину трясло нещадно и каждую секунду, двигатели рокотали оглушительно, словно готовые вот-вот взорваться, и мысли о том, что в случае аварии они рухнут с безумной высоты, вызывали животный ужас. Она бессчетное количество раз прокляла тот миг, когда согласилась занять должность полевого врача в этом диком рейде.

Но время шло, вертолет всё не падал, тряска постепенно стала привычной, а рокот двигателя и вой винтов уже не казался ей оглушающим. Всепоглощающий страх стал понемногу отступать, уступая место восприятию окружающей действительности.

— …какая птичка! — сквозь шум полета орал кто-то впереди совершенно счастливым голосом. — Как идет! Словно плывёт! Прямо сказка! Никогда не думал, что мне доведется лететь на такой волшебной машине!

Виолетта открыла глаза и увидела Ершова, стоящего в дверях пилотской кабины. Могучий инвазивный лейтенант смотрел вниз через стеклянное окно в полу под ногами у пилотов и время от времени вставлял короткие фразы в восторженный монолог одного из них.