Наследие 2

С тех пор владелец дневника и его друзья укрывались здесь, надеясь, что кто-нибудь успел послать сигнал бедствия и другие ЦСГР пришлют спасательные команды. Но этого не произошло. Тем временем вирус всё сильнее превращал инфицированных в животных. Если в первые дни они ещё сохраняли какие-то зачатки знаний и условные рефлексы, то спустя несколько недель вообще потеряли человеческий облик. Жестокий голод вынудил их пожирать трупы… — Виолетта невольно вздрогнула, на мгновение умолкнув. — Я ошибалась. Не было никаких погребальных команд, не было никакого кремирования тел погибших. Трупы были сожраны инфицированными. Все, до единого. Если тело погибшего оказывалось облачено в скафандр, они разрывали его зубами, собираясь по десять-пятнадцать чел… особей. Добычу уносили куда-то, из чего он сделал вывод, что их логово находится в другом секторе. Позже он пишет, что логова должны быть многочисленны, ибо инфицированные разбились на множество крупных стай.

После того как все трупы оказались сожраны, среди инфицированных вновь вспыхнул голод. Закончился он кровавыми стычками и каннибализмом. С тех пор они нападали друг на друга, и победители пожирали побежденных. Тем временем вирус продолжал мутировать. Здесь, в лабораториях контроля генетического качества семенного и племенного материала, имелись нужные реактивы, а также устройство для забора воздушных проб с улицы. Исследовать вирус хозяин дневника не мог, для этого у него не имелось необходимых средств, но он имел возможность следить за состоянием вируса и фиксировать его изменения. — Она указала на лабораторный стенд с пробирками: — Это результаты его тестов, он делал практически то же самое, что и я, только подробнее и более тщательно. Даже по цвету пробирок можно получить представление о том, как менялся вирус. Вот здесь реагент красный. Это первоначальный штамм, вызывавший у лигов и людей смерть от катастрофически высокой температуры тела, он, как я уже сказала, красный. Далее розовый, первая мутация вируса, она ещё имеет инкубационный период, но уже убивает своих жертв мгновенно. От неё умер тот самый солдат, что получил его вместе с ранением. Затем следует жёлтый цвет. Именно эта мутация вируса перестала убивать людей, но необратимо деформировала их психику, превратив в жестоких кровожадных монстров.

Спустя несколько недель вирус мутировал вновь, — она кивнула на стенд. — Голубые пробирки. Укрывшиеся здесь люди вели круглосуточные дежурства на проходной у выходного шлюза, у мониторов камер внешнего наблюдения. Они заметили, что инфицированные стали избегать яркого света и всячески стремились разрушать любые источники освещения. Где-то в этот момент одному из людей приходит в голову идея воспользоваться этим. Он агитирует остальных выйти из гермокорпуса, пересечь весь Центр и добраться до ангаров военной техники. Он убежден, что сможет завести танк, и они получат возможность передвигаться, не опасаясь инфицированных каннибалов. Инициатор считал, что на танке они могли бы добраться до нашего Центра, надо было лишь запастись горючим и питьевой водой. Хозяин дневника выступил категорически против, но остался в меньшинстве. Его сестра и остальные выбрали солнечный день и покинули этот корпус. Огромная толпа инфицированных разорвала их в трехстах метрах отсюда, он видел эту жуткую кровавую трагедию на мониторе внешней камеры. С того дня он остался здесь один, и записи идут с большими промежутками. Они почти не несут информации, только выражают глубочайшую депрессию и тяжелую психическую травму. Он всё ещё надеется спастись и видит свой единственный шанс в том, чтобы подать сигнал бедствия другим Центрам, но не знает, как это осуществить.

В общей сложности он провел в одиночестве три месяца. За это время вирус мутировал в последний раз, либо дальнейшие его мутации не представляют собой кардинальных изменений. Во всяком случае, химические индикаторы стали давать синюю окраску, и сейчас, спустя четырнадцать лет, дают именно её. Мои тесты проб по цвету ничем не отличаются от его тестов. — Виолетта достала из саквояжа пробирку с синей жидкостью и поднесла её к последним пробиркам, стоящим на лабораторном стенде.

— Как видите, визуальной разницы нет, — прокомментировала она. — К тому моменту уличного освещения в Центре уже не было, ночная подсветка камер видеонаблюдения по непонятным причинам не функционировала. Вероятно, её разбила беснующаяся толпа, когда осаждала гермокорпус. Инфицированные появлялись всё реже и только ночью, наблюдать за ними стало проблематично, и он не смог понять, что принесла последняя мутация вируса. Тогда он изолировал в тестовом боксе курицу, заразил её вирусом и три недели наблюдал за ней. После чего пришел к выводу, что вирус изменился настолько, что перестал представлять опасность. Эпидемия закончилась.

— То есть как?! — Малевич аж соскочил со стола, на котором сидел. — В смысле, закончилась?!