Наследие

Что-то из того, что он делал, было законным, что-то нет. Ранее проникнув в сам терранский панцирь, ему не составило труда избежать внутренней плавающей безопасности гораздо менее хорошо защищенного панциря на Гештальте. Его защищенные разделы открылись для него если не как книга, то, по крайней мере, в виде трехмерных подфайлов — цветка информации. Несмотря на прохладный воздух в административном здании, на его лбу выступили капельки пота, пока он копал, бурил и продвигался все глубже в недра местного центра.

Он нашел мало того, что было явно незаконным — в конце концов, это была не Визария, — и много того, что некоторые граждане имели основания желать скрывать, но ничего, что имело какое-либо отношение, форму, уток или форму к мертвой Мелиораре Кокароль. или к тревожному запрещенному обществу, к которому он принадлежал. Чем глубже заползал Флинкс, тем больше он разочаровывался. Рискуя быть обнаруженным, он ввел свое настоящее имя, прозвище и даже то, что узнал из личной истории своей матери. Все зря, все зря. Там ничего не было. Ни намека на слова, ни проблеска в утке пространства, ни намека на что-либо, связанное с Обществом, с его родословной или с ним самим.

r />

При прямом зондировании дали ноль, он туннелировал вбок. Он искал в обратном направлении, пытаясь найти мельчайший фрагмент информации, который позволил бы ему работать в другом направлении, вдоль другого узла. Он обнародовал просьбы, основанные не только на реальности, но и на фантазии и воображении. Все, что он пробовал, выходило одинаково. Пустой.

Физический голод, столь же примитивное и бесхитростное вторжение, сколь и требовательное, заставил его взглянуть на свой наручный хроно. Он был поражен, увидев, что провел в будке почти весь день. В горле пересохло. Ему и в голову не пришло взять с собой что-нибудь выпить или сделать глоток из аварийного запаса куртки. Обдумывая варианты, он с неохотой понял, что даже если он хочет остаться и продолжить расследование, активный метаболизм Пип требует, чтобы ее кормили. Почему бы не сделать перерыв?

Он все равно никуда не денется.

Сведенные судорогой мышцы разомкнулись, он прервал соединение, снял нейроповязку с головы и вставил ее в держатель. Простым рывком и поворотом мазр сняли с консоли; он быстро сунул его в сумку на поясе. Устройство не оставит следов своего маскирующего присутствия. Серьезно обескураженный, он вышел из будки, а затем из здания. Ни тлели, ни те немногие люди, которые все еще работали внутри, не удостоили его даже любопытным взглядом.

На улице было темно и, в отсутствие яркого солнечного света Гештальта, заметно холоднее. Материал его куртки и штанов сразу ответил, чтобы согреть его. Пип зарылся еще глубже под свою защитную одежду, теплый мускулистый кабель расслабился на внутренней стороне рубашки и на груди.