Наследие

Виго был ещё ребёнком и несмотря на требования герцога строго наказать его и недоглядевшую Сирану, Прах оставил эту мелкую месть своей возлюбленной без внимания. Так что сказать, что он сделает Сирану жемчужиной своего гарема наложниц, самая нелепая глупость, которую мог взболтнуть не знающий, что нужно ответить двойник.

Признаться, его слова всё же задели самолюбие короля. Ему было неприятно слышать, что кто-то, даже если это намеренная попытка задеть, будет нежиться в объятьях его возлюбленной. Сирана принадлежала лишь ему, только ему одному, даже если ей уже шестьдесят, а выглядела она на шестнадцать.

Да, принцесса Сирана была старше Праха на десять лет, в это нельзя было поверить, глядя на её прекрасное лицо. Сейчас она стала даже краше и желанней, чем при их первой встрече. Отец держал её в тайной комнате под дворцом, не выпускал из темницы на свет и только после его смерти все подробности появления Сираны во дворце и её миссия достигли ушей Праха через первого советника.

Прах влюбился в Сирану чуть ли не с первого взгляда, окружил заботой и вниманием, осыпал золотом, выполнял малейшие прихоти. Она была очень кроткой и очень печальной узницей, и чтобы заставить её по-настоящему счастливо улыбнуться, у мужчины ушел целый год. Если официальную супругу королю пришлось принять и терпеть по настоянию советников и матери, то Сирана стала для Праха той отдушиной, которой он отдавал свою искреннюю любовь и нежность, что в итоге и пробудило её ответное чувство.

Высшие эльфы зреют долго и первого ребенка они смогли зачать лишь тогда, когда Сиране уже было сорок семь. Впрочем, её точный возраст не мог определить никто. Было ли ей тридцать, сорок или шестьдесят, её юное, прекрасное тело и озорное лицо, оставалось неизменным и безмерно радовало короля. Вспомнив о прежней Сиране, Прах сначала испытал прилив нежности, но вскоре его опять посетило болезненное чувство утраты.

Он не мог себе простить, что позволил врагам навредить ей. Она оставалась также прекрасна внешне, но той, нежной и любящей эльфийки, его обожаемой возлюбленной, что одним взглядом, одним легким касанием мягких ладошек могла удалить все его тревоги, сделать любой день его жизни вновь счастливым, не осталось.

Конечно, Прах никогда не понимал, и даже поражался, почему Сига так яростно ненавидит Высших эльфов. Давняя нелюбовь к Сиране не могла быть достаточным поводом ненавидеть их всех. Они же подобны живым богам, прекрасны, бессмертны, не знают болезней и тлена, бесконечно одарены магической силой. У них нет никаких очевидных недостатков, кроме, пожалуй, внушаемого всем окружающим людям чувства собственной неполноценности. Их можно ненавидеть только из-за терзающей душу черной зависти. Легко воспылать завистью, что кому-то дано так много от рождения, но других причин Прах не видел, поэтому от слов лицедея, всё равно остался осадок. Особенно та часть, в которой говорилось о проклятии.

Неужели Сирану действительно поразило какое-то редкое проклятие, сняв которое, она вновь станет прежней? Нет, бред, сводящих с ума проклятий не существовало иначе бы ведьмы врага легко устраняли любого неугодного. К счастью, они не способны лишить рассудка, как и лучшие менталисты.

Хотя насчет последних король не был до конца уверен. Возможности менталистов до конца не известны. Их ветвь магии самая молодая и развивающаяся. Если какому-то из менталистов открылись такие возможности, он представляет угрозу для всего мира и подлежит немедленному уничтожению, но озвученный подделкой метод исцеления Сираны, безусловно, очень заинтересовал короля из-за чего он желал выяснить кто к этому причастен и выбить из него признание под пытками. За Сирану он готов был даже подвергнуть пыткам всю семью врага, всех его родственников и слуг, но добиться своего.

Возможно, будучи уверенным в том, что его господин станет новым правителем Тарта, двойник случайно и выдал его тайну, а также его больное желание полностью обладать Сираной, чего не может быть, пока она принадлежала Праху. Неужели он действительно пошёл на сделку с королем Кру, чтобы получить не только власть, но и Сирану?

Король надолго ушел в себя, погрузившись в размышления, а когда очнулся, обнаружил, что слуги все это время терпеливо ждут его приказов и жестом руки, указывающим на выход, молча закончил собрание. Хватит. Он и так сделал над собой неимоверное усилие, чтобы не показать, как был взбешен глупыми обвинениями Сиги и ничтожествами, способными только спихивать ответственность на других.