Наследие

Ганс твердо вышагивал по проходу. От коридора ответвлялись две служебные лестницы, ведущие на разные уровни замка; та, что подлиннее, спускалась прямо в кухню, та, что покороче, убегала к еще одной галерее, нависающей над главным залом.

Ганс свернул на короткую, перепрыгивая через две, а то и через три ступени разом.

К тому времени, как добрался до площадки, он совсем запыхался.

Галерею строили для того, чтобы подчеркнуть великолепие главного зала и обсидианового графского трона. Это было самое любимое место Ганса во всем замке. Отсюда он мог видеть всех, а его - никто. В комнате под его ногами разыгрывались важнейшие события - там мелкие бароны строили интриги, там молили о милосердии, там взлетал меч графского правосудия: внизу текла повседневная жизнь Сильвании.

Отсюда Ганс наблюдал за жизнью, изучал ее - и учился. Он не так уж отличался от Изабеллы фон Карстен, так как слишком жаждал власти, которую была способна даровать ему близость к графу, но он не был настолько наивен, чтобы полагать себя незаменимым. Юноша не питал иллюзий и относительно собственной красоты: он был не из тех, кого граф предпочитал держать возле себя. Он должен был сделать себя незаменимым. А это означало - собирать информацию, накапливать знания о всех и каждом, кто появлялся при дворе графа, знать их слабости и уметь ими пользоваться.

Граф был прав, жизнь его двора действительно очень напоминала драку воронов из-за объедков. Чтобы выжить тут, продолжить собственное существование, надо было принести в жертву других.

Старина Ганс относился к тем, кто выживает.

Это было заложено в его природе.

Главный зал жужжал, точно улей. Какой-то мелкий дворянчик из глубинки отправился в паломничество в Дракенхоф с петицией к Владу фон Карстену, в которой просил помочь прокормить своих людей. Граф рассмеялся ему в лицо и велел дворянчику встать на колени и молить о подаянии. Когда же тот сделал, что было сказано, фон Карстен захохотал еще пуще и заявил, что он мог бы заодно целовать пыль на сапогах графа, еще сохранившего уважение к человеку, способному клянчить милостыню у ног другого. Однако вместо помощи фон Карстен лишил дворянчика всех привилегий и отправил его из Дракенхофа обратно в одной рубахе, не позволив надеть ни ботинок, ни штанов, ни плаща для защиты от непогоды, а также пообещал послать одного из самых доверенных членов семьи в угодья новоявленного нищего, чтобы он правил там вместо него.

- Человек должен сам заботиться о себе и своей собственности, а не простираться у ног незнакомца, выпрашивая подачку. Заучи этот урок, и заучи хорошенько!

Таково было графское правосудие; подобная процедура с незначительными отклонениями разыгрывалась в главном зале несколько часов.

Ганс нашел Германа Познера в зале для физических упражнений: тот безжалостно муштровал графскиъъх солдат. Познер был на добрых шесть дюймов выше Ганса, куда крепче и тяжелее его и обладал рельефной мускулатурой. В данный момент Познер дуэлировал с одним из молодых солдат. Он бился двумя короткими, слегка изогнутыми мечами, а его противник орудовал длинным клинком и маленьким щитом. Мечи Познера плели сложный узор танца смерти между двумя мужчинами, с ошеломительной легкостью держа солдата на расстоянии. Клинки мерцали в свете факелов. Благодаря исключительному мастерству и стремительности движений Познера два его меча словно сливались в один.

Когда Ганс ступил на площадку, клинок в левой руке Познера скользнул змеей и ужалил молодого солдата в щеку, начертив на коже тончайшую кровавую полоску. Затем Герман поклонился своему противнику и повернулся к аплодирующему Гансу.

- Весьма впечатляюще, - заметил Ганс.

- Неужели нас посетил сам высокочтимый секретарь фон Карстена? Чем обязаны подобному удовольствию, герр Ганс? - Мрачный голос Познера эхом громыхнул в пустоте зала.

- Работе. Мы собираемся навестить барона Хайнца Ротермейера. Граф желает заставить его повиноваться.

- Слыхали, ребята? - обратился Познер к солдатам, наблюдавшим за поединком. Жестокая ухмылка медленно расползалась по его лицу. - Граф желает, чтобы мы вселили в сердце барона такой ужас, который заставит его знать свое место, а?

- Что-то вроде того, - согласился Ганс.

Познер убрал свои мечи в подвешенные на спине ножны.

- Когда выезжаем?

- На рассвете.

- Слишком скоро. Надо еще подготовиться к путешествию. На закате. Мы можем путешествовать под покровом тьмы.

- Ладно, завтра на закате. Будь готов.

Ганс развернулся и зашагал прочь. Не успел он выйти из зала, как до ушей его долетел звон стали о сталь.

- Уже лучше! - воодушевлял Познер одного из своих людей.

Граф выбрал Познера не случайно, и, несмотря на всю свою неприязнь к этому человеку, Ганс первый готов был признать, что Познер - лучший в своем деле.

А дело его было - убивать людей.

Глава 5 НАДВИГАЕТСЯ ЧТО-ТО ТЕМНОЕ И СТРАШНОЕ

Через Сильванию. Ранняя осень, 2009

В ночи катились пять черных одноконных экипажей.

Лошадиные копыта громко барабанили по слежавшейся дорожной грязи.