Наследие

Не обращая внимания на оправдательные возгласы толстяка, его вздёрнули на дыбу. Он закричал. Завизжала его жена и заплакали дети. Толстяку стали поджаривать гениталии газовой горелкой. Он заревел медведем.

Гузь схватил жену толстяка за волосы:

– Сожжём муде твоему хряку, говори, кто он!

– Фермер, фермер, фермер!! – вопила жена.

– Парни, на тройные вилы её! – скомандовал есаул, швыряя женщину подручным.

И двух минут не прошло, как два белоруса и алтаец содрали с женщины одежду и стали насиловать.

– А вы смотрите глазёнками. – Гузь схватил воющих детей за шкирки и поднёс поближе. – Видите, что с вашей мамкой делают?

– Кто ваш отец? – повторял Лю с непроницаемым лицом. – Сопротивленец?

– Видеофаг… – прохныкал дрожащий от ужаса мальчик.

– Устами младенца, бля! – рассмеялся Гузь. – А говорил, фермер? Стоп, горелка, стоп, дыба.

Толстяка опустили на пол. Рухнув, он сжался на полу, выставив жирную спину. Жену его продолжали насиловать.

– Какой спутник? – спросил Гузь, пнув спину сапогом.

– Астра… 129… – простонал толстяк.

– Опять казахи, – покачал головой есаул. – Сколько же их внедрили, мать твою?!

– Много! – усмехнулся Лю, засветив голограмму протокола и быстро заполняя её.

– Сколько на нас и вас злобы накопили, а? – Есаул подписал протокол.

– На нас больше, – поправил Лю.

Голограмма исчезла.

– Всех на ломти! – приказал Гузь.

Толстяк завопил и забился на полу:

– Золото есть, господа, товарищи, ксяншенмен, семь кило, под Барнаулом в лесу закопано!!

– Мы бессребреники.

– Знаю, где жидкие комплекса залиты!!

– На хер нам сдались твои комплекса.

В руках у двух подручных возникли бластеры, сверкнули напряжённо гудящим бело-голубым пламенем. Лучи с громким треском разрезали тело толстяка на части. Подручные теми же крюками подцепили дымящиеся куски и забросили человечину в контейнер.

Подручный алтаец занёс гудящий луч бластера над мальчиком:

– Кого любишь больше – папу или маму?

– Ма-м-му… – пролепетал тот, рыдая.

– Это правильно.

Луч с треском перерезал спину насилуемой.

– Ёб твою, Амат! – Насильники повалились на пол вместе с половинами женщины.

Её тоже разделали и закинули в контейнер.

– Парня к предкам! – скомандовал есаул.

– Встать! – заорал узколицый, тонкогубый и ушастый беларус. – Смирно!

Мальчик выпрямился перед ним, дрожа.

Бластер белоруса развалил мальчика с макушки на две половины. Половины не успели упасть, как их подцепили крюками и зашвырнули в контейнер.

Девочка сидела на полу, дрожа мелкой дрожью.

– А эта пусть от волков побегает.

Один из подручных привычно распахнул квадратную дверь.

– Марадона! – скомандовал Гузь.

Здоровенный и высокий алтаец отступил назад, размахнулся и дал девочке такого пинка, что та, как кукла, вылетела в квадратное пространство двери.

– Один – ноль! – произнёс алтаец мясистыми губищами и смачно харкнул на пол.

Следующими были братья из Хабаровска – полурусские-полукитайцы. Как их ни подвешивали на дыбу, как ни жгли, они кричали одно:

– Коммивояжёры!

Лю собственноручно стал отрезать им ноги по кускам, но следствию это не помогло. Исходя кровавой пеной, братья вопили от боли, но стояли на своём:

– Коммивояжёры!!!

Тела их были татуированы агрессивными живыми татуировками, которые о многом говорили.

Лю плюнул им в лица.

– На ломти… – недовольно зевнул есаул, достал фляжку с коньяком и сделал глоток.

Братьев покромсали.

Ядерные китайские бластеры работали чисто – ни капли крови на полу, резаные части обугливались под режущими лучами тут же. Вытяжка, работающая в вагоне № 21 на полную мощь, удаляла горький дым.

Следующей из клетки выволокли очень полную женщину. Она так вопила и хваталась за других задержанных, что понадобилось три крюка. Алтайка. Хозяйка горной гостиницы.

– Кто жил у тебя во время войны?

– Крестьяне мои! У них дома все посгорали, авианалёт казахский, всех приютила, всех спасла, всех кормила, всех молоком своим, как мать, вспоила, а теперь терплю за доброту свою!

Но едва её грузное, мучнистое тело стали поднимать на дыбу, она завопила другое:

– ПВО! Казахи!! Муж сбежал! Сыночка в жаяу эскер забрали, потом якуты пришли, штабные, штаб, штаб, шта-а-а-аб!! эве корганиси, номер двенадцать, я не виновата!

– Имена штабных! Память! Лица!

Память у толстухи оказалась прекрасной. Лю надел ей на голову голограмму, и все лица казахских военных возникли, со званиями, био-сомой, кустами. 12, 26, 35 имён.

– Осиное гнездо! – заключил довольный Лю.

– Куда её? – спросил Гузь.

– За правду – свобода.

– Побегай от волков, пухлая!

Открылся квадрат с заснеженным железнодорожным полотном, уходящим в зимний невысокий лес. Женщину толкнули в проём, но белый, красивый, гладкокожий зад её застрял. Он оказался больше квадратной двери.

– Нефритовая жопа! – усмехнулся Лю.

– Марадона! – скомандовал есаул.

Удар. Полное белое тело закувыркалось на рельсах.

Следующим вытянули старика-алтайца.

– Где твой сын, полковник ВДВ, дезертир и предатель?

Старик бормотал непонятное.

– Где он прячется?

Старый тряс головой по-козлиному и что-то блеял. На дыбе он тут же потерял сознание.

– Вколите ему йоку женчан! – приказал Лю.