Наследие

Так продолжалось шесть часов. Еще до первой атаки по рядам солдат пробежал шепот, что граф-вампир обещает помиловать бойцов, если они отвергнут Оттилию и перейдут на службу к нему. Никто не согласился. Шлиффен прибыл на поле битвы за час до того, как фон Карстен бросил в бой всю мощь своей орды. Но это уже не имело значения. Больше половины передового отряда пало и влилось в армию мертвецов еще до появления основного войска Оттилии. В глубокой грязи от лошадей не было никакого проку. Они не могли скакать, а лишь вязли в трясине, падали, и упыри получали еще больше мяса. Бойцы мужественно оказывали сопротивление, даже когда в схватку вступил сам фон Карстен на черном огнедышащем жеребце и свистящий клинок графа-вампира врезался в охваченные ужасом ряды защитников. Визг меча, рассекающего воздух, парализовал их волю. Солдаты, спасаясь от смертоносного лезвия, в панике кидались прочь, опрокидывая других. А фон Карстен издевался над ними, с маниакальным хохотом рубя и тут же почти небрежно воскрешая на своем пути убитых, чтобы пополнить ими свой легион проклятых.

Фишер в ужасе смотрел на этот кошмар.

Конь графа был поистине жуток: чернее самой черноты, на полметра выше любой самой крупной лошади из тех, что приходилось видеть Фишеру. Жеребец и его всадник воплощали чистейшее, абсолютное зло. Животное буквально излучало его. Грива черных волос фон Карстена слиплась от дождя. Он повернулся в седле, привстав в черных стременах и подавшись вперед. Меч взвыл погребальную песнь и погрузился в шею очередного солдата Империи. Голова человека упала под копыта кошмарной твари и утонула в грязи.

За графом шли вампиры под предводительством великана, который и без адских скакунов вселял в души ужас: двух кривых клинков было более чем достаточно. Лицо вампира было обрызгано кровью – чужой, не его кровью. Он облизывал губы, смакуя вкус побежденных противников. Вероломное поле совсем не задерживало его, он шагал меж живых и мертвых, и его безустанно мелькавшие клинки сливались в одну размытую голубоватую дугу. Его вампиры и волки следовали за ним по пятам.

Некоторые восставшие мертвецы поднимали оружие павших – на солдат наступали скелеты с мечами, пиками и копьями.

Краем глаза Фишер заметил, что Бернгольц в беде. Зловещая тень выросла за его спиной, корявые когти тянулись к человеку, чтобы разорвать его тело и душу. Одного ощущения адского холода хватило бы, чтобы Бернгольц отвлекся от битвы с тремя обступившими его разлагающимися трупами, и этой секунды им было бы достаточно, чтобы одержать верх. Кричать Фишер не мог – предостережение все равно осталось бы неуслышанным в окружающем лязге и чавканье. Нужно было что-то сделать.

Не раздумывая, Фишер вцепился в грязный колтун волос отрубленной головы и запустил ее в полет, завершившийся тяжелым ударом о плечо одного из зомби, наседавших на Бернгольца, и приземлением головы у его ног в брызгах снежной каши. Бернгольц отпрянул, и это спасло ему жизнь. Когти мстительной тени пронзили его спину и вышли из груди, заставив солдата закричать от шока и боли, но сделанный только что шаг назад дал бойцу время прийти в себя и уверенно встретить рванувшихся в атаку зомби. Одному он вспорол живот, другого обезглавил. Но и теперь он не получил передышки: у ног человека в мутной слякоти щелкали зубами волки и прочее отребье, стремясь повалить его.

Что-то обрушилось на спину Фишера, швырнув его на землю и выбив из руки меч. Он пропахал лицом раскисшую почву, чувствуя во рту вкус грязи и крови. Меч, безжалостно дразня человека, лежал все зоны досягаемости: пальцы чуть-чуть не дотягивались до него. Человек пополз к оружию, но тут опустившийся на спину тяжелый сапог пригвоздил его к месту.

– Так-так-так, смотрите-ка, кто это тут у нас.

Несмотря на насмешливый тон, он узнал голос.

Корчась под невыносимой тяжестью сапога, Фишер изогнул шею и увидел искаженные ухмылкой черты своего лучшего друга, Джона Скеллана. Только это был не Скеллан. Это была бездушная, бессердечная мертвая тварь, натянувшая на себя обескровленный труп Скеллана. Существо это, возможно, обладало воспоминаниями Джона и делило с ним одну кожу, но оно не было другом Фишера. Оно было зверем.

Скеллан пнул Фишера.

– Вставай, дружище. Пора умереть, как мужчина. – На зубах Скеллана краснела чужая кровь, в провалах глаз бурлила кипящая смола злобы.

– Ты больше не мой друг.

– Как знаешь. Поднимайся. Нет у меня терпения на трусов, а ты весь пропах страхом, Фишер. Ты им просто воняешь. Давай вставай.

Фишер попытался исполнить приказ, а Скеллан «помог» бывшему другу безжалостным пинком, так что тот поцеловал пропитанную кровью грязь. Человек снова уперся руками в землю, и снова удар вампира лишил его равновесия. Он лежал в грязи, полностью истощенный. Ему не хотелось шевелиться. Звуки битвы доносились до него приглушенно, все вокруг потеряло четкость; все его чувства сосредоточились в пространстве между ним и Скелланом, отодвинув куда-то далеко стоны умирающих, шум дождя, вой нежити и свист чудовищного меча фон Карстена.