Наследие

Выстрела снайпера он не услышал. Что-то больно ударило его в грудь, выбивая воздух из легких и мешая дышать. Второй удар швырнул его на боковую стену кабины. Дэйв попытался вдохнуть, но это ему не удалось. Тупая боль в груди словно давила на легкие, не давая им расширяться. Сползая по стене на пол, он бросил взгляд в боковое зеркало и успел увидеть, как вдоль кузова к нему уже спешит группа захвата. Наверное, с другой стороны то же самое, как-то совершенно спокойно мелькнула мысль. Дэйв с трудом одной рукой дотянулся до лежащей у ног винтовки, неук–люже развернул ее в сторону канистры и нажал на спуск. Короткая очередь совпала с открытием двери в кабину. Канистра гулко лопнула, обдавая все вокруг пылающим бензином. Где-то совсем рядом раздался душераздирающий вопль. Дэйв почувствовал, как печет все тело, и вдруг понял, что впервые за много дней мытарств и страданий не чувствует холода. Он улыбнулся, и его взгляд упал на горящую газету, лежащую совсем рядом с ним. Языки пламени лизали строки передовицы, посвященной запрещению МАГБ:

...в том числе запрещена любая политическая, коммерческая и общественная деятельность. Все активы и пассивы ассоциации переданы в распоряжение «Сёрвайвинг Корпорэйшн» в счет погашения убытков, понесенных концерном в результате подрывной деятельности МАГБ. Финансировав–шиеся ассоциацией лагеря протеста «заботливых», бойкотирующих ЦСГР, признаны незаконными и подлежат немедленному роспуску и ликвидации. Мисс Алена Шаройкина выслана в Москву и находится под домашним арестом до выяснения степени личной причастности к злодеяниям доктора-убийцы Уэйна. Также задержано более тридцати лидеров ассоциации по всему миру. Концерн «СК» объявляет награду в десять миллионов долларов за любую полезную информацию о местонахождении доктора Сэмюэля Уэйна, задержать которого до настоящего времени так и не удалось. Интер–пол...

Газетный лист потемнел и смялся, пожираемый огнем. Он почувствовал, что слишком сильно устал, и мировые проблемы ему не интересны, как миру никогда не были интересны его беды и заботы. Дэйв решил, что пора отдохнуть, и закрыл глаза.

В оборудованном по последнему слову техники кабинете, за широким столом из натурального дерева дорогих сортов, в автоматическом инвалидном кресле, заменявшем офисный стул, сидела старая женщина в строгом костюме. Несмотря на преклонный возраст, глаза ее светились кипучей энергией, а решительный взгляд не оставлял сомнений в степени силы воли хозяйки. Женщина отложила в сторону деловую бумагу, напечатанную на официальном бланке ООН, и нажала кнопку селектора.

– Да, Алена Викторовна? – немедленно отозвался помощник.

– Соедините меня с Ханем по закрытой линии.

– Одну минуту. – Аппарат связи замигал индикаторами, сообщая о том, что максимальный режим шифрования активирован, и голос помощника сообщил: – Настоятель Цзы на связи. Алена Викторовна, у вас есть не более тридцати секунд! Иначе они обнаружат сеанс связи, вы же под домаш–ним арестом, это запрещено!

– Я поняла, – коротко ответила женщина.

– Рад слышать вас, Алена, и док также передает вам привет, – словно издалека из трубки донесся голос. Китайская речь немного «плыла», сопровождаемая эхом криптопомех. – Я уже в курсе последних новостей. Чем могу помочь?

Ее губы тронула улыбка, было видно, что она рада слышать давнего друга. К сожалению, времени на разговор у них практически не было.

– Долгих вам дней, настоятель! – старая женщина без труда перешла на китайский язык. – Хань, переводите все наши средства из особых резервов на проект «Наследие». Время пришло.

Часть третья

Окрестности развалин Лос-Анджелеса,

3 июня 2268 года, три часа сорок минут утра

по времени Колорадского Альянса

Надрывно хрипящий человек в измазанном кровью изодранном скафандре из последних сил пытался уйти от неумолимо настигающей его погони. Человек был крайне изможден долгим преследованием и едва мог переставлять ноги, ему самому было ясно, что едва он остановит свой судорож–ный бег, как скудные осколки помутневшего от интоксикации сознания покинут его. Покрытый трещинами гермошлем уже не мог обеспечить герметичность кислородного цикла, и забитые прорвавшимися извне токсинами легкие пылали жуткой болью, а опухшие воспаленные глаза, давно уже выжавшие из себя последнюю слезу, стегала жестокая резь.