Наследие

Вот это, подумала она, говорит в нем папа. Утешить, успокоить. Она не думала, что испытывает недостаток общения с отцом – ее дед эту роль исполнял во всех смыслах. А еще у нее был Гарри.

Но эта сторона личности Райлана показалась ей очень привлекательной.

Он вернулся, положил стейки и салатную смесь в холодильник, взял открытую бутылку вина.

– Пойдем сядем.

Она принесла тарелку с оливками, блюдечко миндаля. У него неотъемлемая часть личности – отцовская заботливость, а у нее – пища для души.

Она перевела дыхание, пока он наливал вино.

– Насчет двора ты прав. Я с самого детства помогала дедушке с бабушкой возиться в саду. И сейчас, когда я этим занимаюсь одна, мне все равно в радость.

– А я всю жизнь ворчал и злился насчет прополки и прочей такой работы. А сейчас, как только выветрится новизна, буду слушать, как ворчат и злятся Брэдли и Мария.

– А когда-нибудь они вспомнят, как с тобой в саду возились, и посадят свой.

– Хотелось бы так думать. – Он шевельнулся на стуле, глянул ей в глаза. – Ну, рассказывай.

– Рейчел нашла трех женщин из списка. Мертвых. Одна определенно от естественных причин – проиграла битву с раком. Но есть две другие.

– Без естественных причин.

Эдриен кивнула:

– Да. Одна была забита насмерть в переулке за принадлежащим ей баром в Новом Орлеане. Убийца взял часы и сумочку.

– Чтобы выглядело как уличное ограбление.

– Да. Другая в Эри, в Пенсильвании. Найдена в своей машине, припаркованной. Пуля в затылок, пущенная человеком с заднего сиденья, – так указано в полицейском отчете. Женщина была в мотеле не со своим мужем.

– Мужа проверили?

Она кивнула, думая, что вот они сидят обсуждают убийство, а гриль дымится, бабочки танцуют над цветами и собаки носятся по двору.

– Командировка, далеко от города, алиби нерушимое. Проверили, не нанял ли он кого-нибудь. Что выяснилось после поисков? Он даже не знал об этой ее интрижке. В любом случае эти два убийства разделены годами, парой тысяч миль и отличаются методами. Не было никакой причины их связывать.

– До этого момента. Значит, это четверо из – сколько там? Тридцати четырех. Восемь целых пять десятых процента.

Она тихо засмеялась:

– Ты одной породы с Терезой. Фанаты математики.

– Математика есть истина. Значит, речь о серийном убийце. Граница – это три?

– Не знаю. Но Рейчел думает, что найдет еще. Господи! – Ее передернуло. – Самое старое из найденных убийств случилось около двенадцати лет назад. Меньше чем через год после первого стишка.

– Потом он от трех лет перешел к двум. Все шансы за то, что он не прекращал своей деятельности на пять лет. К сожалению. – Райлан взял ее за руки. – Понимаю, что звучит это слишком прямолинейно…

– Нет-нет, как раз так мне сейчас и надо. Прямо, логично, без лишних слов. Никки Беннетт сейчас в дороге, едет с очередной точки, так что Рейчел придется подождать разговора с ней. Как минимум несколько дней, пока Никки заедет на другие точки, посмотрит, как там идут дела, даст импульс или что она там делает. У нее такая схема работы. А Рейчел тем временем идет по списку.

– Сам терпеть не могу, когда мне говорят со стороны, как делать мою работу, но не надо ли ей это все передать в ФБР или местную полицию?

– Она планирует это сделать. Рассчитывает за неделю собрать достаточно, чтобы передать им материал, с которым они смогут работать. Связь она установила – все они в списке Кэтрин, – но они работали и жили в разных местах, друг друга не знали, убиты различными способами. Никто из них, как пока что показывает расследование, не получал никаких угроз. Никаких писем в стихах.

– Она должна их убедить, понимаю. Меня она убедила.

Взяв бутылку, она налила доверху его бокал, потом свой. Дымящийся гриль, бабочки, собаки, вино. Что-то нормальное, чтобы уравновесить ужас.

– Чего не сказала она и не говоришь ты, так это вот что: стихов они не получали, потому что в фокусе не они. Не из-за них был разоблачен их отец, не из-за них он погиб, не из-за них покончила с собой их мать. Может быть, они – просто какая-то жуткая тренировка. Или способ снять стресс, чтобы продлить финальный акт.

Он замолчал на секунду, просто взял ее руки в свои.

– Я знаю, что ты не чувствуешь с ними никакой связи, да и с чего бы тебе ее чувствовать? Но думаю, что автор этих стихов чувствует с тобой связь. Вы родня, вы единокровные. И ты значишь для него больше. Ему или им нужно твое внимание, нужно, чтобы ты о них знала.

– Но я ж не знала, кто посылает стихи.

– А это должно стать огромным откровением. Письма, в особенности о добре против зла, и промежутки между ними. Ты должна вдумываться в мотивацию, действия, реакции. Почему этот персонаж поступил на этот раз так? Да, это всего лишь комиксы, но…

– Не надо «всего лишь». Ты пишешь хорошие истории с многомерными сложными характерами.

– Спасибо на добром слове. Я от этого не становлюсь Фрейдом или Юнгом, но это наводит – или должно навести тебя на мысль не только о том, что создает героя, но и что создает злодея. Чего они хотят, что им нужно? Вот сейчас из моей позиции я вижу: женщину, которую можно обвинить. Женщин.