Наследие

– Не позволю.

Он кивнул, глядя ей прямо в глаза.

– Рассказала бы ты мне, что ты задумала устроить у меня в подвале? У нас в подвале, то есть.

Через два дня она бродила по помещению, которое собиралась переделать. Изучала, представляла, рассматривала, отвергала. Винный погреб здесь сделали еще до ее рождения, и он, конечно, останется. Как и кладовая.

Гостевую комнату и полноразмерную ванну тоже трогать не следует.

Оставалась целиком область жилых комнат семьи и старинный бар, старый кирпичный очаг, который использовался в основном, когда бывало много гостей.

Что-то еще из мебели переставить или сдать на хранение, но вот бар и очаг – это будет интересный фон.

Она хотела, чтобы обстановка выглядела как подлинная, то есть как часть дома, и в то же время служила ее целям, целям съемки. Взяв планшет, она стала делать заметки, чтобы поделиться с Кайлой, когда – будем надеяться – студентка-дизайнер здесь появится и можно будет с ней обсудить.

Ее занятия прервал сигнал FaceTime, и Эдриен воззрилась на экран. Мать никогда в FaceTime не звонила. Эдриен взяла трубку.

Лина появилась на экране полностью накрашенная, каштановые волосы убраны сзади в тугой хвост. Рабочий режим, поняла Эдриен.

– Привет, это что-то новое!

– Надо поговорить, и это самый лучший способ. Я только что твой блог прочла.

– Вот как? Не знала, что ты его…

– Эдриен, нельзя тебе хоронить себя в этом доме, в этом городишке. Что ты себе думаешь?

– Я думаю, что как раз там мне хочется – и необходимо – быть. Не считаю, что себя хороню, а вижу новые возможности.

– Ты себе сделала имя в Нью-Йорке, и места, локации для съемки твоих дисков – это часть твоего почерка. Твоя подпись.

– Эту подпись я и хочу изменить.

Лина от кого-то отмахнулась, не отрывая глаз от экрана.

– Послушай. Это достохвально, что ты готова перевернуть свою жизнь ради того, чтобы ухаживать за дедом.

– Достохвально. Хорошее слово.

– Да, именно так. Доброта, любовь – это достохвально. Эдриен, я не дура, и я понимаю все обстоятельства. Я знаю, что ему нельзя оставаться в доме одному. Думала насчет уговорить его ехать в Нью-Йорк, но поняла, что это для нас обоих будет упражнение в фрустрации. Стала тут подбирать сиделку-компаньонку…

– Ты ему об этом говорила?

– Нет, потому что он бы отверг саму идею в корне. Но когда я кого-нибудь найду…

– Больше не ищи. – Эдриен села на подлокотник дивана, напоминая себе, что злиться нет смысла. Обычно мать так и делала – проблему или неудобство забрасывала деньгами. Плюс в этом тот, что она пытается что-то сделать. – У него не болезнь, у него горе. Сиделка ему не нужна, а нужна ему я. Тем более что это и в другую сторону работает. Я хочу быть здесь, и не только чтобы за ним ухаживать. Я хочу жить в доме нашей семьи. Чем тебе это не нравится?

– Мне не нравится видеть, как ты жмешь на тормоза, когда твоя карьера только набирает ход. У тебя есть талант.

– И я буду пользоваться им и дальше.

– В этом старом доме на окраине захолустного городишки?

– Именно. И на веранде, на заднем дворе, в парке, на деревенской площади. У меня полно идей. У нас корень работы не изменился, мам, но растет в две разных стороны.

– «Новое поколение» все еще под зонтиком «Йога-беби».

Тут уже Эдриен приподняла брови.

– Верно. И если мой переезд заставляет тебя передумать на эту тему, можем сказать юристам, чтобы организовали раздел.

– Да перестань ты… – Лина прервалась, отвернулась от экрана, и Эдриен видела, как она старается взять себя в руки. – Я хочу сказать, что тут не только чувства, но и бизнес, стиль жизни. В бизнесе требуется практичность, а не только инновации. Не только у тебя прилив эмоций. Она была мне матерью. – Еще один глубокий вдох, и Лина повернулась лицом к экрану. – Она была мне матерью.

– Я знаю. Ты права. – Горе Лины Эдриен видела так же явственно, как ощущала свое. – И я должна была тебя предупредить заранее, и по личным, и по деловым соображениям. Не подумала. Просто не подумала, и прости меня за это. Давай сделаем так: если после этого переезда все получится не так, как я думаю, мы с тобой его пересмотрим.

– Под «пересмотрим» ты имеешь в виду реально посоветоваться со мной, с Гарри, со всей командой?

– Да.

– Ладно. – Она снова отвлеклась от экрана: – Да-да, еще две минуты! Эдриен, я желаю тебе успеха.

– Я это знаю.

– Мне пора. Папе скажи… скажи, что я скоро позвоню ему.

– Скажу.

Разговор закончился. Эдриен опустились на диван. Да, она сделала ошибку, не сказав матери о своем решении. И хоть убей, она не могла понять, просто забыла или на каком-то подсознательном уровне поступила так намеренно.

Что сделано, то сделано. И раз уж она так поступила, то и Лина, и все прочие увидят, что поступила она правильно и в нужный момент.

Теперь осталось сделать так, чтобы это оказалось правдой.

Северная Калифорния

Обычный такой рассветный турист-пешеход. Маскировка стала для него и искусством, и развлечением. Каньон отзывался гулкой тишиной – только иногда доносился крик ястреба или орла.

Хищники, вызывающие восхищение.