Наследие

– Еще бы. Через пару недель вернется мать, и мы начнем репетиции, удостоверимся, что все работает, и составим полный график выпуска. Потом подключится команда, ставим декорации и снимаем все за уик-энд, за два долгих дня. Если надо будет, то еще и на третий день после уроков. Готов к серьезному испытанию?

– Если и дальше только обонять, но не есть, это будет очень неприятно.

– Держим скрещенные пальцы. Давай ты снова выпустишь собак и зажжешь свечи на столе, а я сделаю все остальное?

Легче, чем думалось, признал он, когда выпускал собак. С ней всегда было легко говорить, легко общаться. И если тебе в этом доме не хорошо и не спокойно, то у тебя какие-то тараканы.

Она вынесла лазанью, мягкие и толстые хлебные палочки – фирменные «Риццоз» – и блюдо помидоров черри, жаренных в оливковом масле с травами.

Она разложила щедрые ломти лазаньи с краями, а Райлан разлил вино.

Эдриен села и взяла на вилку первый кусок.

– Итак, начинается!

Они попробовали лазанью одновременно. Эдриен медленно улыбнулась во весь рот, потом шевельнула бровями.

– Наследие Риццо продолжает жить, – сказал Райлан, беря второй кусок лазаньи.

– Угу. Я никогда не буду таким страстным и самозабвенным поваром, как мои дед с бабкой, но приятно знать, что я их не опозорила. Теперь, когда моя тревога за качество первого выступления позади, должна тебе сказать, что твою книгу я прочла. Дважды.

– Я слишком занят едой, чтобы волноваться о качестве выступления.

– Это хорошо, потому что было бы зря, можешь оставить эту тревогу до более подходящего случая. Должна признаться, что при первом чтении я несколько отвлекалась. Видеть себя на странице, в ходе событий – это было и странно, и чудесно. А второй раз это была уже не я, а она, но все равно я чувствовала ее борьбу. Как ей мучительно. Вот эта тяга и отвращение к Ужасу. Обожание Истинного Ангела и зависть к ней.

Она взяла бокал, повела им в воздухе перед тем, как глотнуть.

– И хотя я уже все прочла и знала тот момент в подземелье под ночным клубом, под «Стиксом», где лежала Ангел, раненая и беззащитная, а Ужас подталкивал Пламя ее прикончить, зажечь искру, от которой погибнет город, все равно сердце у меня колотилось. Убить Истинного Ангела, доставить Ужасу ее душу – и он даст свободу. Да, она будет обречена на тьму, но тьму она понимает.

И поэтому, когда она обращает свою силу, свой огонь против Ужаса для спасения Ангела, спасения людей, которые ее боятся и ненавидят, это захватывает дух.

– Я начинаю удивляться, как могло мое самолюбие существовать без тебя.

– Я тебе не льщу. Могло все получиться иначе, потому что Пламя малость чокнутая. Она действует на эмоциях, а Ангел – это все то, чем она, как себя сама убедила, быть не может. Поэтому завидует по-черному.

Эдриен подцепила на вилку помидор.

– Уничтожить Истинного Ангела – это дало бы ей все, что она хочет – то есть думает, что хочет. И считает, что заслуживает.

– Отрезать себя от своих человеческих корней. Окончательно и полностью.

– А она вместо этого выбрала человеческое. Твои дети балдеют от того, что папочка делает?

– В основном я делаю, что делаю, а у Брэдли продолжается одержимость Бэтменом.

Эдриен, улыбнувшись, отпила вина.

– Это просто стадия такая.

– Когда мы на Пасху яйца красили, он на одном нарисовал бэтменский плащ с капюшоном. Отличный плащ. Я с этим смирился и защищаю его, когда могу, от моего партнера Джонаса, который это воспринимает как личное оскорбление.

– А тебе этого не хватает? – спросила она. – В смысле, быть там, где те люди, с которыми ты работаешь?

– Немножко да. Есть этакий настрой, энергия, и в телеконференциях она проявляется не полностью. Так, наверное, от работы отвлекают меньше, но вот этих ежедневных споров будет не хватать. А ты как, по Нью-Йорку не скучаешь?

– Думала, что буду скучать, но на самом деле нет. В основном я свою работу делаю одна. А теперь, когда у меня здесь и Тиша, и Монро, мне вообще хорошо. Но я в смысле работы не такая коллективистка, как ты. По крайней мере, до финальных стадий.

– Монро. – Райлан обмакнул остаток хлебной палочки в блюдечко с маслом. – Когда мы въезжали в соседний дом, я понятия не имел, что он примерно десять процентов песен написал из моего плей-листа.

– Он вообще недооценен.

– Это да. Иногда сидит у себя во дворе, играет на гитаре или на клавишах. Или на саксе. Я его однажды спросил, почему он не исполняет собственных песен.

– А он ответил: «Люблю тишину».

– Именно так. Эдриен, какой потрясающий ужин! Серьезно потрясающий.

– Еще не все. У нас будет сабайон. В нем я уверена, потому что Нонна мне показала свой секрет много лет назад. Я только приберу сперва. Капучино?

– С удовольствием. Давай помогу.

Они встали, собрали посуду.

– Я сегодня видела Майю, – начала Эдриен по дороге в кухню. – Она только вернулась с еженедельного осмотра, и у нее все в порядке.

– Слыхал. Мама просто с ума сходит, что будет наконец девочка. Джо в восторге, Коллин – в меньшем. Он мне по секрету сказал, что они делают большую ошибку, потому что девчонки – они глупые.

– И что ты ответил?