Наследие

Доктор, только взглянув на безумное лицо Кэролайн и на ребенка в ее руках, тут же пригласил ее в кабинет. Забрав у нее Уильяма, он подробно осмотрел мальчика, попутно задавая Кэролайн вопросы о симптомах болезни у взрослых и о том, давно ли эпидемия свирепствует. Выслушал сердце и легкие ребенка, почувствовал жар, исходящий от его нежной кожи.

– Уверен, что с вашим малышом все будет в порядке. У него повышена температура, но не слишком, а сердце у него крепкое и здоровое. Постарайтесь не волноваться. Вы остаетесь на ночь в городе? Хорошо. Охлаждайте его. Главное сейчас – как можно быстрее сбить температуру. Делайте холодные компрессы да почаще меняйте. Каждые четыре часа давайте ему по три капли вот этого лекарства на язык, затем чайную ложечку воды. Это жаропонижающее. А если мальчик захочет есть или пить, очень хорошо. Думаю, он быстро поправится. Успокойтесь, у вас такой испуганный вид! Вы привезли его как раз вовремя. А сейчас я не мешкая выезжаю на ранчо, потому что, если болезнь запущена, последствия могут быть самыми тяжелыми. Вы придете завтра, чтобы я снова мог осмотреть ребенка?

Кэролайн кивнула.

– Вот и славно. А теперь – отдыхать, вам обоим это необходимо. А вашему малышу – еще и прохладные компрессы. Есть ли там, на ранчо, другие дети или люди преклонных лет? – спросил врач, когда он покидала кабинет.

– Других детей нет. Белое Облако очень стара, хотя я не могу сказать наверняка, сколько ей лет, – пролепетала Кэролайн прерывисто. – Только мне кажется… я думаю, что она уже мертва.

Доктор внимательно и недоверчиво посмотрел на нее:

– Я выезжаю немедленно, ночью, надеюсь поспеть туда к восходу. Вот адрес другого врача. Если Уильяму станет хуже, вызывайте его.

Он протянул Кэролайн визитную карточку, энергично кивнул и вышел из кабинета.

Кэролайн не сомкнула глаз. С гостиничной кухни она принесла таз холодной воды и аккуратно положила смоченный платок на лоб Уильяму, как велел доктор. Она не могла оторвать от него глаз, вглядывалась в лицо, изучала каждую черточку, каждый волосок на голове. Временами ребенок просыпался и тоже смотрел на нее, хватал ее за палец с неожиданной силой, и это вселяло в нее надежду. К утру у нее шла кругом голова от усталости, но жар у Уильяма спал. Он поел рисового пудинга, приготовленного хозяйкой, и спокойно уставился на женщин, будто оценивая их, так что они невольно заулыбались. Кэролайн завернула мальчика в вязаное одеяльце, уложила в колыбель и, сунув ему пустышку, посмотрела на него. Он мог бы быть ее сыном – доктор сразу так и подумал. Он вполне мог быть сыном респектабельной белой женщины, решительно ничто не указывало на то, что этот младенец – индеец из племени понка. И в самом деле, это мог бы быть ее ребенок, думала она. Он и должен принадлежать ей.

Кэролайн медлила, ей не хотелось возвращаться на ранчо. Следовало бы тронуться в путь уже давно, на рассвете, но от одной мысли об обратной дороге ее охватывала такая усталость, что она отводила глаза от черной коляски, стоявшей на улице рядом с гостиницей, и от загона, в котором провела ночь ее лошадь, невозмутимо жуя сено и почесываясь потной головой об изгородь. Доктор поможет больным, а когда Кэролайн вернется, Уильяма придется отдать. Она думала о Белом Облаке, неподвижно лежащей в типи. Думала о Сороке, больной и беспомощной. И о предстоящей бессмысленной жизни, которая будет тянуться год за годом без Корина. Глядя на Уильяма, она улыбалась, чувствуя, как внутри растет, распускается нечто. Нечто, дающее новое направление ее мыслям и внушающее надежду на то, что еще не все потеряно. Она не вернется. Там ее ждет будущее, черное и жуткое, как могила, которую Хатч выкопал в прерии для Корина. Она не может вернуться назад.

На другом конце города клубы пара поднимались над железнодорожными путями. Кэролайн шла туда, держа саквояж в одной руке и переносную колыбельку – в другой. Под их весом она пошатывалась, однако шла целеустремленно, ни о чем не думая, потому что ее мысли были слишком мрачны. Платформу окутывал пар и запах горячего металла, которым когда-то встретил ее Вудворд. Но исполинский черный локомотив смотрел в другую сторону. Он смотрел на север, в сторону Додж-Сити, Канзаса и дальше, туда, откуда она приехала, прочь от прерии, разорвавшей ей сердце.

– Смотри, Уильям, смотри, это поезд! – воскликнула она, приподнимая ребенка, который впервые видел эту громаду.

Уильям подозрительно таращился на него, махал рукой, пытаясь поймать клубившийся вокруг пар. В этот момент свисток дежурного напугал их обоих, поезд, грозно рявкнув, выпустил широкую, мощную струю пара, а его колеса пришли в движение. Какой-то опаздывающий пассажир вскочил на платформу, дернул дверь вагона и вскочил в него, как раз когда поезд начал медленно двигаться вдоль платформы.

– Скорее, мэм! Давайте-ка руку, не то опоздаете! – улыбался мужчина, подавая ей руку.

Кэролайн поколебалась. Потом решительно ухватила протянутую руку.

Глава шестая