Наследие

Это больше не «родительский дом», «родителей» у него уже нет – только мать. Стив вдруг понял, сколько теперь свалится дополнительной работы и ответственности. Тяжкое бремя лежало на его плечах с самого несчастья с отцом, но почему-то казалось, что эта ситуация временная. Разумеется, он не строил иллюзий, что отец поправится, – и все же ему чудилось, что это как-то так, не навсегда, надо просто перетерпеть. Теперь же он один отвечает за мать, за дом, за их сбережения… за все. Чудовищный груз; и, не будь Стив таким послушным и ответственным сыном, рванул бы он сейчас по шоссе, не останавливаясь, куда глаза глядят, лишь бы отсюда подальше… В какой-нибудь далекий незнакомый город, где можно начать новую жизнь…

Но Стив был не из таких; и скоро он въехал во двор и припарковал машину рядом с отцовским «Крайслером». Мать, похоже, ждала его; едва он взошел на крыльцо, она распахнула дверь. Стив полагал, что мать будет плакать или хотя бы встретит его с покрасневшим лицом и опухшими глазами, но ее лицо было таким же, как обычно, и выражение его совершенно непроницаемым.

– Хочешь кофе? – спросила она.

Он внимательно взглянул на нее.

– Нет, мама, нам надо ехать. Нас ждут.

– Я тут прибираюсь. – С этими словами мать провела его через гостиную в спальню, где на кровати лежали грудой отцовские вещи.

«Неужели она ничего не чувствует? – думал Стив. – Они же столько лет прожили вместе! Ну хоть что-нибудь!..»

Мать, все с тем же каменным лицом, спокойно продолжала:

– Посмотри его вещи, отбери, что тебе нужно. Остальное я отдам Армии спасения.

– Сначала нам нужно съездить в больницу, – повторил Стив. Мать кивнула, и он показал на ее убогое выцветшее платье. – Переодеться не хочешь?

Она удивленно взглянула на него.

– Зачем?

– Ну, я думал…

– Не хочу.

– Ладно, – вздохнул Стив. – Тогда поехали.

Всю дорогу они молчали. Стив боялся заговорить, не доверяя себе, а мать не выказывала никакого желания с ним разговаривать. Стива переполнял гнев: пусть только скажет об отце что-нибудь дурное, пусть даже заговорит о чем-нибудь постороннем, делая вид, что ничего особенного не произошло, – и он просто высадит ее посреди дороги. Эгоистка чертова, давно пора преподать ей урок!

Однако мать молчала; оба они молчали до самого прибытия в Ветеранский госпиталь. Во время посещений – час дня – парковка была забита под завязку. Высадив мать у входа, Стив поехал искать свободное место. Весь квартал покрывали знаки «Парковка запрещена», и в конце концов он поставил машину у «Венди» в двух кварталах от больницы. Здесь парковка была разрешена только посетителям, так что он купил стакан колы, сунул в карман чек, чтобы, если что, доказать, что он посетитель, – и бегом побежал назад.

Мать так и стояла перед входом, даже не зашла внутрь, где работал кондиционер, – просто стояла, чопорно прижимая к себе сумочку, глядя на забитую парковку и на волосатого мужика в кресле-каталке, что курил на крыльце.

– Пойдем, мама, – сказал Стив и повел ее внутрь.

По привычке он двинулся было к лифту на второй этаж, затем опомнился, подошел к информационной стойке и спросил, где тело отца. Человек за стойкой начал куда-то звонить.

– Мистер Най внизу, в морге. На этом лифте, пожалуйста… – Он указал в сторону лифта. – Нажмите кнопку «П1». Выйдете – сразу сверните направо, а там не пропу́стите. Доктор Кёртис вас встретит.

– Спасибо, – поблагодарил Стив.

– Соболезную вашей потере.

Нагое тело отца не было прикрыто простыней, не пряталось в ящике; оно лежало на металлическом столе посреди комнаты, куда их ввел санитар. Рядом стоял доктор Кёртис и читал, судя по всему, отцовскую медицинскую карту. Отец выглядел сразу и меньше, и плотнее, чем был при жизни; глаза и рот его были плотно закрыты, однако лицо не хранило выражения мира и покоя; напротив, на нем читалась какая-то мрачная решимость, словно отец стоически терпел невыносимую боль.

Стив украдкой покосился на мать – как-то отреагирует она? Мать словно не заметила. Все с тем же бесстрастным, непроницаемым лицом она смотрела только на врача и только к нему обращалась.

Доктор Кёртис, поздоровавшись и выразив соболезнования им обоим, принялся за подробный рассказ о том, как Джозеф Най покинул этот мир. Особенно подчеркнул, что медсестра и интерн заходили к нему дважды – перед завтраком, который приносил санитар, и после завтрака – и что именно такой порядок был заведен с самого его прибытия. Стиву показалось, что доктор стремится заранее оправдаться от возможных обвинений в адрес больницы. Однако он не сомневался, что больницу здесь винить не в чем, и, скорее всего, так же думала и мать.

Точная причина смерти, продолжал доктор Кёртис, будет установлена только после вскрытия. На данной стадии можно высказать лишь предположение: скорее всего, случился еще один инсульт.